Сумерки - Дмитрий Глуховский

Теперь в построении гипотез больше не было никакой необходимости. Оставалось только прочитать у Ягониэля пассажи, рассказывающие о великом сожжении в Мани. Как же я не вспомнил об этом и просто не сопоставил факты, ещё когда нашёл упоминание о том злополучном аутодафе у Кюммерлинга?

«По словам самого брата де Ланды, об уничтожении всех индейских идолов и священных книг он задумался в июне, а именно в день, когда у ключника монастыря св. Михаила-архангела в Мани сорвались с цепи и сбежали его собаки. Отправившись на розыски, этот индеец настиг своих собак в небольшой пещере неподалёку от монастыря. Псы лаяли, остановившись перед низким и тесным проходом, которого ключник сначала не заметил. Движимый любопытством, он решился проникнуть внутрь и, пройдя некоторое расстояние, вышел в помещение, где стояли деревянные и каменные статуи, изображающие индейских богов, измазанные свежей кровью. Были там и другие признаки того, что совсем недавно в пещере проводились религиозные церемонии. Обо всём увиденном этот молодой крещёный индеец честно сообщил настоятелю.

Узнав, что пятнадцать лет спустя после прибытия в эти земли миссионеров, аборигены продолжают поклоняться своим идолам всего в нескольких шагах от католических храмов, и, возможно, совершают даже, как и раньше, человеческие жертвоприношения, Диего де Ланда пришёл в неистовство. Обсудив положение с другими францисканцами и с гражданскими властями, он решил раз и навсегда покончить с язычеством во вверенных ему областях. Для его искоренения брат де Ланда не видел средства более надёжного, чем уничтожение объектов поклонения и памяти о них, и потому приказал свезти в Мани со всей округи идолов, книги, написанные на оленьей коже и коре, и многое другое. Неполный перечень предметов, оказавшихся сваленными на главной площади Мани 12 июля 1562 года, был опубликован в XIX веке испанским учёным, доктором Хусто Сьеррой. Доктор говорит о 5 тысячах идолов различных форм и размеров, 13 больших камнях, используемые в качестве алтарей, 22 небольших камнях, покрытых иероглифами, 27 свитках, также содержащих иероглифы и знаки, и 197 ритуальных сосудах. Есть все основания полагать, что на самом деле инквизиции удалось наложить руку на куда более значительное количество таких предметов, и в особенности книг. Но сколько бы их ни было, все они в памятное утро 12 июля 1562 года были разбиты и сожжены. Одним выверенным ударом францисканскому монаху Диего де Ланде удалось обратить десять веков истории великого народа майя в пыль и пепел.

Урон, нанесённый братом де Ландой науке, столь же неизмерим, как безгранична та брешь, которая образовалась из-за него в культурной сокровищнице человечества. Достаточно только сказать, что из-за своего фанатичного рвения к чистоте веры Ланда и его приспешники сумели истребить почти все летописи майя, наравне с религиозными книгами и литературными произведениями. Всего три майянских рукописи пережили эту катастрофу. Сегодня они известны как кодексы — Парижский, Дрезденский и Мадридский, именуемые так по названиям городов, в библиотеках которых они хранятся. Ещё одним важным памятником являются книги «Чилам Балам», написанные в XVI веке на языке майя, но латинскими буквами. Разумеется, остаются и надписи на стелах и архитектурных памятниках, которые всё ещё стоят нетронутыми в джунглях Юкатана, однако нет никаких сомнений в том, что большая часть знаний, которые содержались в сожжённых книгах, утеряна для человечества безвозвратно.

Что двигало Диего де Ландой и можно ли его судить за то, что он сделал? Надо помнить, что когда францисканцы высадились в Центральной Америке, называемой тогда Вест-Индией, индейские племена, жившие в этих землях, часто держались очень жестоких верований. Может быть, это в большей степени касается воинственных ацтеков, чем племён майя, но почти во всех культурах Центральной Америки были широко распространены человеческие жертвоприношения, которые у ацтеков достигали пугающего размаха, а также ритуальное самоуродование и членовредительство. А если к тому же принять в расчёт малоприятные и иногда откровенно страшные изображениями индейских богов, становится неудивительно, что эти религии должны были казаться христианским священникам сатанинскими культами, а все те божества и обожествлённые герои, которым поклонялись майя и другие народы Вест-Индии, францисканским монахам однозначно представлялись демонами.

Таким образом, пытаясь выкорчевать язычество среди аборигенов, брат де Ланда был полностью убеждён, что сражается с чистейшим на земле проявлением зла. Кроме того, немаловажно отметить, что обратившиеся в католичество индейцы были намного надёжнее и покладистее тех, кто упрямо продолжал исповедовать веру своих отцов. Насаждая христианство, испанцы упрочали своё положение как колонизаторы.

Было бы слишком наивно считать, что на кострах горели только книги и идолы. Достоверно известно, что тех аборигенов, которые не желали отказываться от своих верований, пытали и жестоко избивали, и многих из них ждала страшная смерть.

Любопытно другое. В короткое время, прошедшее после завоеваний Кортеса, испанское общество неясным образом достигло той стадии моральной эволюции, которая предполагала рефлексию и раскаяние в содеянных грехах, даже если средства были оправданы целью. Коснулось это и Конкисты — многие влиятельные мыслители и богословы того времени считали, что испанцы не имеют права подчинять себе, порабощать и угнетать народы на открытых ими континентах, видя в аборигенах бессловесный скот, а не равных себе человеческих существ.

Именно поэтому, когда до Короны дошли слухи о жестокостях, которые учиняет в своей вотчине брат де Ланда, того вызвали для разбирательств в Мадрид. Спасло исамальского настоятеля только то, что Генерал францисканского ордена лично выдал ему бумагу с подтверждением инквизиторских прав де Ланды, которыми тот изначально не располагал. Процесс по его делу продолжался несколько лет и закончился оправданием де Ланды. В эти-то годы обвиняемый и начал писать свою этнографическую работу «Сообщение о делах на Юкатане», спустя столетия прославившую его на весь мир.

Злые языки утверждают, что он создал её исключительно для того, чтобы обелить себя и оправдать свои деяния. Другие думают, что брат де Ланда раскаялся в том, что сотворил и попытался возместить причинённый ущерб, собрав и записав все сведения о майя; как бы то ни было, сему делу он посвятил остаток своей жизни».

Э. Ягониэль расправился с мучившими меня загадками с той же лёгкостью, с какой Диего де Ланда Кальдерон стёр память о целом тысячелетии, полном удивительных свершений, кровопролитнейших войн и невероятных потрясений. Настоятель Исамальского монастыря, как он и сам объяснял автору дневника во второй главе, стремился обессилить местные культы и обезопасить испанские колонии.

Открыв тем июньским днём, что чуть ли не под распятием церкви в Мани неблагодарные индейцы всё ещё приносят жертвы деревянным кумирам, он понял, насколько хрупко положение и его ордена, и его соотечественников в Юкатане, и принял единственно возможное и верное решение.

Проводники отправленного им на юго-запад отряда в этом случае действительно просто оберегали идолов и книги своего народа, так как кое-где монахи их уже жгли. Никаких сказочных сокровищ, сплошная геополитика и религиозный фанатизм. Во всей этой истории, вдруг ставшей такой ясной и незамысловатой, меня продолжал тревожить только один вопрос.