Шоколадные деньги - Эшли Прентис Нортон

Он пытается взять ее за руку, но она ее отдергивает. Потом она даже обнимает меня за плечи.

– Мы с Беттиной правда очень заняты. Я позвоню, если их найду.

Мак открывает было рот, но осекается. Он просто не знает, что говорить в такой ситуации. Он уходит из пентхауса с пустыми руками. От Бэбс халявы не жди.

Мы садимся за стол. Когда Лили подает еду и уходит, Бэбс возвращается к визиту Мака.

– Он говорит, мол, все кончено. У меня не бывает «все кончено». Возможно, «с меня хватит», но «все кончено» звучит как в плохом кино. Я просто знаю, что Мэгс поставила ему ультиматум, а он испугался, что, если мы не поостынем, она вышвырнет его из Чайного дома. Это просто чушь собачья. Она никогда не станет пачкать себе руки разводом, и она знает, что рано или поздно Мак снова нечто подобное выкинет. Три минуты миссионерского секса просто не для него.

– Значит, он вернется? – спрашиваю я.

– Не сомневаюсь. – Запустив руку в карман халата, она вытаскивает три золотых морских узелка, бросает их в пепельницу, продолжает курить.

Мне хочется выхватить их из пепельницы, но я смотрю, как она присыпает их пеплом.

– Вопрос в том, приму ли я его назад. Я не слишком жалую «новые начала».

Мне хочется вступиться за Мака, сказать Бэбс, что он стоит того, чтобы ждать, но я держу язык за зубами. Она ведь может выйти из себя, если решит, что я не всецело на ее стороне. Я просто смотрю на золотые узелки и думаю, а вдруг, когда закончится обед, их удастся спасти.

– С одной стороны, было бы глупо лишать мое естество его талантов, а с другой, нельзя же позволять ему думать, что я так легко сдамся.

Она снова затягивается своей «Дачес Голден лайт», потом тушит ее о запонку.

– По моим прикидкам, он вернется недели через две. У меня достаточно времени, чтобы решить, как поступить.

– Звучит разумно, Бэбс, – говорю я.

Как только она встанет, я заберу запонки и буду спать с ними. Положу под подушку, как молитвенник. Она закуривает очередную сигарету.

Обед никак не заканчивается, и я понемногу прихожу в отчаяние. Бэбс повторяет и повторяет, мол, через две недели он снова появится в пентхаусе, и я точно знаю, что она примет его назад. Нет смысла обсуждать другие варианты. Но запонки… Так мучительно видеть, как они лежат в пепельнице, как их заваливает гора окурков. Словно Бэбс прижигает сигаретой Маку запястья.

Наконец она отодвигает стул. Я было расслабляюсь, но вдруг вижу, что она забирает пепельницу с собой. Я встаю и иду за ней в ванную. Она поворачивается и замечает меня.

– Обычно, девочка моя, я предпочитаю ходить по-большому одна, но у тебя что-то на уме. Тогда поступим иначе.

Она берет меня за руку, в другой удерживает на весу переполненную пепельницу. Мы переступаем порог.

– Мак облажался. Конечно, он вернется, а пока я ему не банковская ячейка. Но нельзя упускать из виду главное: если мужчина решает вдруг от тебя отдохнуть, никогда не возвращай ему его игрушки. Но и сентиментальности не поддавайся, не прячь их по углам. Выброси. Он поймет. Возможно, не во всех подробностях, но суть-то уловит. А именно, что в конечном итоге ты победила.

Не успевает последнее слово сорваться у нее с языка, как она опрокидывает содержимое пепельницы в унитаз. Запонки тонут, и я слышу, как они со звуком мелкой гальки ударяются о дно чаши. Окурки от сигарет плавают, как опавшие листья на поверхности озера. Бэбс кладет руку на серебряную ручку и нажимает.

Интересно, она права? Мне кажется, что подобные ритуальные жесты лучше приберечь до тех пор, кода все действительно закончится.

Три недели спустя Бэбс приходит ко мне в игровую комнату.

– Вылазка на природу, – заявляет она. – Хочу показать тебе, где я выросла, Беттина.

Мы с Бэбс садимся в ее красный «Ягуар» с откидным верхом. Лили с вечера упаковала нам корзинку для пикника. Бэбс говорит, мол, мы остановимся у Чайного дома, потом поедем на кладбище Грасс-вудс и устроим себе пикник на могилах Эйдоры и Монти. Я стараюсь не думать о предстоящем. Мало того что в Чайном доме теперь живут Мэгс и Мак, которые, вероятно, не захотят, чтобы Бэбс к ним заезжала, так еще и кладбище: нормальные люди не устраивают пикник на кладбище. Но я так счастлива, что могу провести день с Бэбс, что на все соглашаюсь.

На мне красивое летнее платьице, которое Бэбс купила днем раньше. В белую и розовую клетку. Конечно, оно больше бы подошло девочке помладше, но все равно миленькое. А еще на мне новенькие белые сандалии. На Бэбс – белые шорты, нежно-розовый топ с принтом Лилли Пулитцер[13] и лаймово-зеленые открытые босоножки от «Джек Роджерс». Ноги у нее загорелые и стройные. Когда она нажимает на педали, видно, как движутся под кожей мышцы. Ногти у нее на ногах покрашены нежно-розовым лаком – в тон топу. Светлые волосы распущены и убраны ото лба, как ободком, огромными солнечными очками «Джекки О.»[14]. В целом вид совершенно грасс-вудсский. Словно сам пригород – это клуб со строгим дресс-кодом. Не похоже на Бэбс – одеваться так, чтобы подольститься к другим людям. Наверное, у нее есть какой-то план.

Она врубает последний хит Стиви Уандера и курит, не отрывая рук от рулевого колеса. Мы едем по Лейк-шор-драйв до Шеридан-роуд. Я смотрю, как мимо бегут дома. Сначала они маленькие и скромные, потом начинают увеличиваться в размерах. Чем дальше мы отъезжаем от города, тем больше и больше становятся лужайки. Словно у них наконец достаточно места, чтобы потянуться и вздохнуть свободно.

На пол у моих ног Бэбс поставила шестибаночную упаковку имбирного лимонада. Сказала, мол я могу пить сколько хочу. Я еще не ела ланч, и мне скорее хочется есть, чем пить, но я выпиваю по меньшей мере три банки. Я все поглядываю на Бэбс, проверяя, нет ли тут подвоха, но она даже не морщится, когда я щелчком открываю следующую банку. Она даже улыбается.

Мы проезжаем Ивенстон, Кенилворт, Лейк-Форст. Наконец мы оказываемся в Грасс-вудс. На парковке у железнодорожной станции пусто, ни одной машины. Никто из мужчин никуда не едет. Все они дома, где им и полагается быть.

Бэбс едет по нескольким длинным петляющим шоссе, притормаживает у забора с огроменными воротами. Ворота открыты, и Бэбс в них сворачивает, под колесами хрустит гравий. Перед нами – величественный дом цвета лососины с черными ставнями. Дом большой и солидный с виду. Он выглядит так, словно способен дать отпор кому угодно. Бэбс не смогла бы убрать тут окна, превратить его в круизный лайнер, танцевать по нему в белом купальнике. Чайный дом стоит на твердой земле, незыблемый и непреложный.

Едва въехав в ворота, Бэбс останавливает «Ягуар», выходит и бросает бычок прямо на гравий дрожки, даже не затушив. Окурок – своего рода визитная карточка. Я почти уверена, что Мэгс не курит.