Сердце пополам - Марианна Красовская

— Томас Грин, мужчина, предположительно от тридцати до сорока лет, доставлен в клинику двумя неизвестными. С их слов Томас является: оборотнем класса рысь. Сексуальные предпочтения: мужеложец. Переломы рук и ног, открытая травма головы. Полная потеря памяти. Лечение… Так, это неинтересно. Мужчинами внесена оплата за пребывание Т.Г. в сумме 200 двойных империалов.

Он засунул папку обратно в ящик дрожащими руками. Ладно, оборотень — он это подозревал, но мужеложец — это уже слишком! Так вот почему док не возражал против его общения с Жози! Он не представляет для нее никакой опасности!

Чтобы хоть немного успокоиться, он нашел ее историю болезни и так же зачитал вслух:

— Жозефина Ивленг, 22 года. Синдром Святой Елизаветы. Доставлена в клинику мужем, лордом Эдвином Ивленгом, в крайне истерическом состоянии. Видимых ран и повреждений, как свежих, так и застарелых, не обнаружено. При поступлении вела себя агрессивно, кидалась на людей, плакала. Назначенное лечение: ледяные компрессы, успокаивающие сборы, голодание… Тебя морили голодом? Какое скотство!

— Я не помню, — коротко ответила Жози. — Том, кто-то идет.

— Мы узнали всё, что хотели, — он убрал папку на место и запер ящик. — Ты вся дрожишь. Я провожу тебя в твой домик.

Жози послушно шла за ним и даже позволила усадить себя на единственный в маленькой комнатке стул.

— Я все же сумасшедшая, — потерянно шептала девушка, обхватив плечи руками. — Боги, какой стыд! Послушай, Том, ты должен мне помочь?

— Как? — приподнял рыжеватую бровь мужчина, за неимением второго стула присаживаясь на краешек стола.

— Ты ведь этот самый…

— Кто?

— Мужеложец.

— Предположительно. Но не точно.

— Я думаю, что ты он самый, — надула губки Жози. — Поэтому я тебя совсем не боюсь. Ни капельки.

Томас смотрел на эти губы и понимал, что в его истории болезни явно ошибка. Нихрена он не мужеложец. Ему очень хочется это Жози доказать, да так, чтобы она всхлипывала под ним, как героини её "лечебных" книг, но нельзя. Слишком хрупкой была ее психика. Он откашлялся и виновато произнес:

— А ты не думала, что ты меня не боишься, потому что я хороший? А вовсе не потому, что ты не интересуешь меня в интимном плане.

— Доктора я тоже не интересую, но я его все равно боюсь, — наморщила нос Жози. — К тому же ты меня не дослушал. Том, я больна. Но я думаю… раз я смогла к тебе привыкнуть, смогу привыкнуть и к мужу. Надо только немного потренироваться.

— Что это ты задумала?

— Я буду тебя трогать. Просто трогать, ничего больше.

— За что трогать? — подозрительно спросил Том.

— Ну… за руки. За локти. За лицо. И обнимать. Мне нужно понять, что в мужчине нет ничего страшного.

— Мне раздеться? — с невинным видом спросил Том. — Ты ведь явно мужчин без одежды боишься больше.

— А можно?

Жози хлопнула ресницами, с интересом оглядывая друга. Она бы не отказалась поглядеть на него обнажённого. Том ей нравился, а то, что он предпочитает мужчин, хоть и разочаровывало, но и успокаивало одновременно. Если честно, она бы поглядела на него целиком, но совесть тоже нужно иметь, все же она не в его вкусе.

— Совсем раздеваться? — хладнокровно уточнил Томас, прищуриваясь.

— А что, ты можешь совсем?

— Могу. Но за последствия не ручаюсь.

— Какие последствия? — чуть побледнев, сделала шаг назад Жозефина.

— Жози, я мужчина, — вздохнул Том. — У меня есть член, а это такая штука, которая может вести себя… ну… своенравно. И на красивую женщину среагировать.

— Но ты же не такой!

— Я может и не такой, а он — ещё какой.

Она снова закусила губу и задумчиво оглядела его с ног до головы, и Тому отчаянно захотелось лизнуть ее губы. Провести пальцами по ее щекам. Опуститься на колени и осторожно расстегнуть пуговки на платье.

— Знаешь, Том, не все же сразу. Постепенно. Давай пока ты просто расстегнешь рубашку.

— Жози, а поцелуи? Муж обязательно захочет тебя поцеловать, — Том решил выжать из этой нелепой ситуации максимум удовольствия. — У тебя хватит решимости?

— А тебе будет не противно?

— Мы же друзья, — хмыкнул Том. — Потерплю, если нужно.

Он расстегнул пуговицы на рубашке, распахивая её на груди и вопросительно взглянул на девушку.

— Волосатый, — прокомментировала она. — Как кот.

— А я и есть кот. Там же было написано. Оборотень. Рысь.

— Я люблю кошек, — сообщила Жози, проводя рукой по его груди вниз, зарываясь пальцами в волосы.

Ей и в самом деле нравился Том. Весь. Вместе с его шерстью. Нравилось его гладить. Утыкаться носом в плечо, нюхая. Пробовать его на вкус кончиком языка: он же не может это почувствовать, правда? Она подняла голову, заглядывая в его глаза, странно потемневшие и какие-то туманные, а потом потянулась к губам. Ей пришлось встать на носочки, ухватиться за его плечи, чтобы дотянуться.

— Жози, — тихо шепнул он, но она положила пальцы ему на губы, заставляя замолчать, а потом целовала так, как читала в своих книжках: проникая языком в рот.

Том вцепился пальцами в столешницу, едва сдерживаясь, чтобы не схватить ее в объятия, подался ей навстречу, перехватывая инициативу, раздвигая языком ее дрожащие губы, лаская, увлекая в сладкий танец. Сколько длилось это наваждение — они не знали. Только когда она оторвалась от него и облизнула припухшие губы, он едва не застонал от огорчения.

— Итак, можно сделать вывод, — спокойно заявила Жози, скользя взглядом по его вздымающейся груди и разглядывая красноречивый бугор в штанах. — Я не совсем чокнутая. А ты не совсем мужеложец.

Он мог только кивнуть и виновато улыбнуться.

— Ты ведь не можешь быть девственником, Том?

— К чему такой вопрос?

— Просто… любопытно.

— Я уверен, что не девственник. Но и не озабоченный.

— Тогда потрогай меня. Сделай мне приятно. Я хочу знать, где та самая граница.

Том шумно вздохнул.

— Жози… я… мне в голову только неприличные мысли лезут.

— Например?

— Например, я расстегну тебе платье и буду гладить грудь. И целовать.

Она расширила глаза:

— А тебе этого хочется?

— Очень.

— Тогда попробуй. Только…

— Я остановлюсь, — понял ее сомнения Том. — Иди ко мне, маленькая.

Он взял её за талию, поднял и посадил на стол.

— Уже страшно?

Она мотнула головой и сама потянула завязки на вороте платья.