Дочь по крови - Личия Троиси

Амхал с восхищением слушал Крисса. Этот человек умел пленять, умел воспламенять сердца, и эта речь была достойна похвалы только за то, что звучала в его устах.

— Мы укрылись на побережье Неведомых Земель, где прозябали веками, даже не осмеливаясь думать о том, чтобы вернуть себе все то, что принадлежало нам по праву. Такое жалкое существование длилось до тех пор, пока на свет не появился я. — Крисс устремил на юношу пронзительный взгляд. — Все считали меня сумасшедшим. Мой отец издевался надо мной, его мягкотелые и порочные придворные высмеивали меня. Мне потребовалось десять лет на то, чтобы свергнуть его вместе с его никчемным двором. Я объединил в одно королевство четыре города-государства эльфов, а затем привел сюда армию. Мой план таков: эпидемия и внезапное нападение. Я все сделал в одиночку, опираясь только на собственную волю и на величие моей мечты. Я расправился с врагами моего народа, позвав за собой мужчин, женщин и детей, чтобы они вместе со мной присутствовали при моем триумфе. И я дошел до победного конца. Ничто и никто не в силах меня остановить.

В пылу своего повествования Крисс подался вперед: он смотрел на Амхала безумными глазами, и юноша верил ему. И в одно мгновение Амхал понял, что Всплывшему Миру пришел конец.

— Ты мне нужен, — продолжил правитель эльфов после минутной паузы. — Точно так же, как мне нужен Сан. Вы — оружие, которое боги вложили в руки эльфов. Мне знакомы древние манускрипты, и я могу вполне определенно сказать, что они истолкованы неверно. Марваши не разрушают мир. Марваши готовят его к новому началу, отбрасывая все, что было в прошлом, и предоставляя возможность тем, кто угнетен и находится под гнетом тиранов, поднять голову и вернуть себе то, что им принадлежит по праву. Именно для этой цели вы и нужны мне: вы уничтожите узурпаторов и вернете Эрак Маар эльфам.

Король замолчал, предоставив Амхалу возможность проникнуться смыслом этих слов. Отныне роль юноши стала предельно ясной: ему надлежит убивать и уничтожать. За эти дни Амхал научился мириться со своим предназначением. Теперь он желал только покоя, хотел освободиться от невыносимого бремени жизни, доведшего его до такого состояния.

— Но тебе все это совсем не интересно, — сказал Крисс, словно прочитав мысли юноши. — Ты ведь такой же, как Сан и все ему подобные. Ты ищешь собственную выгоду и уже задаешься вопросом: «А я?» У Сана есть своя цена, та цена, которая, по моему мнению, соответствует оказываемым им услугам. А каковы будут твои условия?

Амхал попытался уклониться от испытующего взгляда короля.

— Мне известно, что я таков с рождения, — набравшись храбрости, начал юноша. — Желание убивать знакомо мне с самого детства. Я всю жизнь подавлял его, всякий раз подвергая себя наказаниям за его проявления, потому что я чувствовал себя чудовищем. Сан объяснил мне, что я должен довериться своему влечению, но, сколько бы я ни пытался это сделать, все равно другая часть моей души упорно противится этому. Я не в силах освободиться от собственной совести, которая мучает и изводит меня, день за днем лишая сил. Я больше не знаю, кто я, и, сколько бы я ни пытался сделать свой окончательный выбор, я продолжаю жить между ужасом и спасением. И ничего не могу с этим поделать.

Крисс с выражением удовлетворения внимательно выслушал юношу.

— Продолжай и скажи мне, чего ты хочешь, возможно, я смогу тебе это дать.

Озарившая лицо правителя улыбка показалась Амхалу лучом света во тьме.

— Если я должен стать Марвашем, если таково мое предназначение, тогда я хочу, чтобы во мне умерли все чувства. Я хочу целиком раствориться в моей миссии и ничего при этом не испытывать: ни радости, ни боли. Я хочу быть вещью и делать то, что должен, без угнетающего меня чувства вины. А в конце я хочу принять смерть, хочу, чтобы после меня не осталось даже смутного воспоминания. Хочу, чтобы вы предали забвению память обо мне, словно меня никогда и не было.

Крисс все с тем же выражением благосклонности на лице молчал еще некоторое время, а потом тихо произнес слова, прозвучавшие словно нежное прикосновение:

— Я сделаю то, что ты просишь.

Взволнованный Амхал бросился к его ногам. Наконец с его страданиями будет покончено.

Амина была встревожена:

— Нельзя это так оставлять. Ты обязательно должна показаться священнику.

Адхара рассматривала свою левую руку, словно она была каким-то инородным телом. Теперь почернели уже три пальца. После последнего приступа неизвестная зараза, неумолимо продвигаясь вперед, перекинулась еще на один участок кожи. Амина была права: обеим путешественницам следовало добраться до ближайшего селения и попросить помощи, даже если это будет не так просто.

Покинув пограничный пост, девушки шли несколько дней, так и не встретив никого на своем пути. Их продукты закончились, и путницы, чтобы выжить, были вынуждены питаться кореньями. Затем они натолкнулись на крошечное поселение из нескольких палаток и попытались туда войти, но часовой, его охранявший, оказался непреклонен. Даже не выслушав девушек, он грубо оттолкнул обеих. И только какой-то нищий, перенесший болезнь, осмелился остановиться и дал им немного хлеба. Он подтвердил, что девушки идут в верном направлении.

— До Калимы еще дня четыре пути, но будьте осторожны. Вражеская линия фронта продвинулась вперед. Последний аванпост перед территорией, находящейся под контролем эльфов, представляет собой небольшой лагерь беженцев, и послушайте моего совета: таким девушкам, как вы, там не место.

— Я разыскиваю одного человека, — прошептала Адхара.

Уголки губ бродяги растянулись в печальной улыбке, словно он прекрасно знал о том, какое разочарование их ожидало.

— Я сомневаюсь, что ты сможешь его там разыскать. В Калиме почти не осталось ни одной живой души.

Но девушки не сдались. Они продолжили свой путь с отчаянным желанием как можно скорее достичь своей цели. Те ужасы, что девушки были вынуждены лицезреть на своем пути, становились все более невыносимыми. Повсюду на лугах то тут, то там под открытым небом лежали трупы, словно безмолвно ждали, когда выжившие закопают их в общих могилах. Здесь же встречались и зверски изуродованные тела нимф, как зловещее напоминание о том, что люди продолжали считать их истинными виновниками эпидемии.

Адхара время от времени поглядывала на Амину, которая, как и в первые дни побега, шла, окруженная аурой молчания и враждебности. По всей видимости, принцессу мало интересовали окружавшие ее страдания и лишения. Страстное желание расправиться с человеком, виновным в смерти ее отца, очевидно, было сильнее. Иногда Адхара даже ненавидела девочку за то, что добро и зло теперь скрывались за иной внешностью, и различить их было совсем не просто.

Дыхание Адхары стало равномерным, и ее сердце перестало учащенно биться. Девушка взяла себя в руки. Эти черные пальцы, казалось, уже начали отсчет отведенного ей в этой жизни времени. Адхара едва ли могла бы с уверенностью сказать, что ожидает ее в будущем, и это обстоятельство настораживало девушку больше всего.