Князь тараканов - Владислав Михайлович Попов

на спину, в корзину с пирожками. Пирожки тухлые с буквами. Второй кошмар не так насыщен действием, но внушал пациенту просто панический ужас. Именно после него он проснулся в холодном поту. Он снова бежал по коридору. На него смотрели рогатые звери и какие-то чумные люди, с большими глазами. Он был в рубашке, но абсолютно голый снизу. Впереди снова слышит страшные звуки. Вдруг распахивается окно, он видит огромное дерево, а на ветках сидят огромные белые волки. Шесть или семь. Волки застыли и смотрят на него. Он пытается убежать, но ноги не двигаются.

Как обычно, я предложил начать с анализа впечатлений прошедшего дня, так они являются исходным материалом сновидения. «Т» взялся спорить, он де не встречал медведей в Вене ни вчера, ни когда либо, но тут же осекся. У него была неприятная встреча с человеком, который имеет косвенное отношение к медведям. Пользуясь этим открытием, как ключом, «Т» расшифровал свой первый кошмар. Образы были нанизаны на страх к этому человеку, как бусины на нить. Второй слой сновидений – это воспоминания детства. Скотобойню он увидел случайно в период второго имения. Было моровое поветрие, одного из дядьев неожиданно вызвали прямо с семейной прогулки. «Т» дал ему слово, что останется в коляске, но любопытство пересилило. Ужас от увиденного и учуянного навсегда остался в его памяти. К тому же непослушание было жестоко наказано. Образ опасного человека из дневного впечатления, у которого, как заметил «Т», изо рта пахло как из помойки, был совмещен с образом злого дядьки из детского впечатления. Тут же пришло новое воспоминание, что этого родственника звали Михаил.

Если анализ первого сновидения не встречал сопротивления, то второй кошмар поставил пациента в тупик. Я выдвинул предположение, что это и есть тот детский кошмар, который так долго его мучил. На прошлом сеансе, мы выяснили, что кошмар начался после исчезновения любимой няни Груши. Она пела колыбельную про маленького волка, который должен придти и укусить непослушного мальчика. То есть сон напоминал об утерянном объекте любви. Откуда тогда непередаваемый ужас? Из всех воспоминаний понятно, что волк – это замещение фигуры отца. Отец – охотник с волчьими трофеями, любивший играть с сыном в волчьей шкуре. Отсюда ужас во сне – это страх перед всемогущим отцом, которого маленький «Т» любил и боялся. Это он мог придти и укусить за бок! Это он мог придти и наказать «Т». Но за что? Ответ находится на поверхности. Отец неспроста называл сына «мокрым местом». Он считал его не только плаксой! Отец так называл его за ночное недержание! Маленький «Т» боялся, что отец узнает о его очередном ночном конфузе. Я спросил «Т», не грозит ли ему новый знакомый раскрытием какого-либо секрета? Ошарашенный «Т» упавшим голосом ответил, что да. Вот! Дневная проблема всколыхнула в бессознательном старые страхи. Детский кошмар вернулся. Но возникает вопрос. Почему про ночное недержание должен узнать отец, а не мать? Тут состоялось еще одно открытие, которое произвела на пациента убийственное впечатление. Отец знал о ночных проблемах сына потому что был рядом. А в детской он был, потому что был ночью с няней. Маленький «Т» просыпался и заставал их за коитусом. Более того, за коитусом a tergo, отец сверху и сзади, по-звериному. Отсюда образ сидячего волка в кошмаре. Абсурдное положение волка на дереве тоже находит свое объяснение. Имя няни «Груша» совпадает с названием садового дерева! Увиденное возбуждало ребенка. Он ревновал к отцу за украденный объект любви и ненавидел его. Одновременно он боялся, что его заметят. Плач и энурез давали ему повод прерывать их, возвращать няню к себе. Но одновременно рождался страх перед местью всемогущего отца. Видимо, няню услали в деревню, когда заметили, что она в положении. Возможно, маленький «Т» понимал, что у него появятся маленький брат или сестра. Отсюда избиение мелких животных, как символическое убийство юных конкурентов. Это не только месть бросившей его няне. Опять-таки, возможно, я не настаиваю, вчерашняя дневная встреча снова угрожала потерей любимого объекта.

«Т» молчал.

Потом так же молча, вышел.

21

Я вышел от Фрейда на ватных ногах. Вчера я просто хотел повеситься, но сейчас чувствовал, что этого мало. Меня должны разорвать на кусочки, сжечь, как злую, грязную книжку. Книжку, в которой, увы, каждое слово – правда.

– Я вижу, вы не зря полежали сегодня на кушетке, – ироничный тон принадлежал нескромной пациентке, которая ходила к доктору после меня.

– Вы узнали, как ненавидели своего отца? Или как любили свою мать?

– А вы?

– Я, оказывается, настолько любила отца, что получала эротическое удовольствие, когда он меня наказывал. Забавно, да?

– Забавно?

– Сначала мне тоже казалось, что это ужасно. Но есть одно средство, которое помогает справиться с ужасом. Хотите?

Я молчал.

Она задрала юбку, на этот раз даже выше обычного, подразнив меня белизной бедра, и достала из-под резинки чулка золотую пудреницу.

– Подойдите.

Я повиновался. В пудренице открылось второе дно, оттуда на стол высыпалось что-то белое, какой-то порошок.

– Делайте как я.

Девушка достала из кошелька купюру, свернула ее в трубочку, затем через эту трубочку вдохнула порошок.

– Вуа ля! Жизнь снова прекрасна! Попробуйте, не пожалеете. Только быстрее, доктор это средство теперь не приветствует.

Я вытащил из кармана деньги. Но они были мятые и мокрые от пота.

– Держите мою.

Я наклонился над столом. Мне показалось, что мелкие кристаллики переливались таинственной синевой.

– Теперь зажмите другую ноздрю и вдыхайте!

Я сделал вдох.

Ледяная поземка взвилась вверх к моему мозгу. Там поземка превратилась во вьюгу, вьюга в метель, метель в буран. Везде все стало бело, бело и подвижно: то горизонт казался необъятно-далеким, то сжатым на два шага… Снег становился белее и ярче, так что ломило глаза. Оранжевые, красноватые полосы выше и выше, ярче и ярче расходились по небу. Вдруг стало тихо и ясно. В моей голове воцарился сплошной восторг. Мороз и солнце, день чудесный ужель ты дремлешь, друг прелестный?

– Я буду звать вас Снегурочкой! – весело сказал я из своей нарядной зимы. Снегурочка улыбнулась и пообещала найти меня в кафе « Флер де лиз» на Себастьянплац через полтора часа.

Я летел по Вене на волнах вальса. Какой все-таки прекрасный город! Веселые, жизнерадостные люди гуляют среди живописных парков и дворцов. Вокруг меня сплошные улыбки, смех и дружелюбие… Через час мне хотелось взорвать все это к чертям и себя в первую очередь. Меня захлестывали страх, злоба и отчаяние. Еще вчера, после встречи с агентом охранки меня мучила совесть.