В сентябре вода холодная - Анна Князева

– Несете какой-то бред!

– Считаю, что у вас был мотив для убийства.

– Какой именно? Поделитесь.

– Из серии: так не доставайся же ты никому.

– Чушь собачья!

– И чем все закончилось? – Всем своим видом Анна показывала, что не верит ни одному его слову. – Говорите, у меня мало времени!

– Однажды Юля сообщила, что между нами все кончено.

Стерхова подвела черту:

– Закончили, не начав…

– А вы по-мужски циничны, – с горечью в голосе проронил Воронцов, – обычно женщины рассуждают иначе.

– Смотря какие женщины. Я рассуждаю так, – отрезала Стерхова. – Преследовали Юлию после разрыва?

– Преследовал? Я бы так не сказал. Видите ли, к тому времени я из-за нее ушел из семьи и надеялся на совместное будущее.

Анна смерила Воронцова взглядом и внятно проговорила:

– Если откровенно, то вы поступили как безголовый юнец или идеалист. Позвольте неприятный вопрос?

– А вы считаете, другие были приятными? – с обидой справился Геннадий Михайлович и безразлично махнул рукой: – Впрочем, валяйте.

– Вы не состояли на учете в психоневрологическом диспансере?

– По поводу пьянки? – Он обиженно вспыхнул: – Нет! Никогда!

– А по другим показаниям? Например, депрессия, нервные срывы и прочее?

– Хотите меня обидеть?

– Нисколько. Просто пытаюсь все прояснить, многое непонятно. Вы были одержимы Савельевой?

– Я очень ее любил.

Трагедия превращалась в фарс, и во всем происходящем было нечто комичное. Стерхова отбросила сантименты:

– Где вы были в то утро, когда погибли Савельевы?

– Зря вы так… Юлия сломала мне жизнь, но я не смог бы ее убить, – тяжело процедил Воронцов.

– Вы, кажется, не расслышали вопроса. Мне повторить?

– Не надо.

– Так где вы были в то сентябрьское утро?

– Мне нужно вспомнить.

– Знаете… – Стерхова сделала паузу и потом продолжила: – Когда случается нечто трагичное, вроде смерти любимой женщины, человек запоминает тот день навсегда и во всех подробностях.

– Люди бывают разными.

– Значит, не помните?

– Поймите, я не привык бросаться голословными утверждениями. С тех пор прошло двадцать лет.

– В ближайшие дни я приглашу вас в отдел для дачи показаний. К тому времени прошу подготовить алиби. Конечно, если оно у вас есть. Сейчас попрошу продиктовать мне номер вашего телефона и назвать место работы. – Анна взялась ручку и приготовилась писать.

– Сначала телефон… – сказал Воронцов и продиктовал цифры.

– Теперь место работы.

– Энский радиозавод.

Стерхова подняла удивленный взгляд и уточнила:

– В какой должности?

– Финансовый директор.

– Ну вот что… – Она поднялась с места. – До нашей следующей встречи попрошу вас никуда не уезжать из города. Отныне вы находитесь в статусе подозреваемого.

На часах было без четверти десять, а Рябцев не отвечал на звонки. Стерхова ощущала растерянность, что с ней бывало нечасто. Задумавшись, она вышла со двора и зашагала по улице.

Ее удивили… нет, пожалуй, насторожили совпадения, которые произошли этим утром. Первое – любовником Юлии Савельевой оказался знакомый ей человек. И это при том, что она сама здесь мало кого знала! Второе – Воронцов работал у Горской. Порознь эти события могли оказаться случайностью, но вместе – вряд ли.

Что касается самого Воронцова, его личность была одновременно зловещей и смехотворной – поди разберись в его «амплуа». На вопрос, виновен ли он в смерти Савельевых, ответа пока не было. Все зависело от того, какие аргументы он приведет, давая официальные показания, будет ли иметь твердое алиби и кто его подтвердит.

Пройдя несколько кварталов, Стерхова опять позвонила Рябцеву, и тот снова не ответил. Она собралась ловить такси, но сообразила, что в Энске работает мобильное приложение.

Уже через минуту ее подхватила желтая колымага.

– Знаете, где следственное управление? – спросила Анна.

– Пристегнитесь, – угрюмо сказал таксист и тронулся с места.

– Так знаете или нет?

– А кто их не знает…

За время пути Стерхова и таксист ограничились лаконичным диалогом, и это ее устраивало. Она терпеть не могла болтливых и артистичных водителей. Таким всегда хотелось дать на чай, и эта обязательность была унизительной.

Дежурный офицер управления одним звонком решил вопрос ее пропуска. Он же сказал, что хранилище вещественных доказательств располагается в соседнем корпусе, куда ведет подземная галерея.

Пройдя по ней, Стерхова оказалась у двери хранилища, сунула в окошко служебное удостоверение и разрешение на выемку вещественных доказательств. Но кладовщик говорил по телефону внутренней связи и не спешил ее обслужить.

Через минуту Анна не выдержала:

– Вы меня задерживаете.

– Пожалуйста, подождите, – ответил он.

– И не подумаю. Сейчас же напишу на вас рапорт и отнесу в приемную начальника управления.

Взглянув на Стерхову, кладовщик мгновенно оценил ее потенциал и проронил в трубку:

– Минуту подожди.

– Минутой не обойдетесь, – дала комментарий Анна.

Он взглянул на предъявленный документ и произнес:

– Две тысячи первый год… Сейчас поищу. – Склонившись над компьютером, кладовщик вбил в программу номер и дату открытия дела, тут же распечатал на принтере два листа, протянул их Анне и распахнул перед ней дверь хранилища:

– Сами найдете? Сориентируетесь?

– Найду.

Она изучила документ. Вместе с шифром размещения кладовщик распечатал опись вещественных доказательств, что было весьма кстати. Взглянув на шифр ближайшего стеллажа, Анна определилась, в какую сторону двигаться. Она быстро отыскала нужную коробку, однако, пересмотрев предметы и сверившись с перечнем, обнаружила, что в ней нет пистолета Макарова.

Вместе с коробкой Анна отправилась обратно к кладовщику и, когда до него осталось несколько стеллажей, услышала голоса:

– Но вы уж как-нибудь договоритесь между собой. Не дело, если за вещдоками по одному и тому же делу отправляют сразу двоих.

В ответ послышалось нечто малопонятное, удалось выделить только два слова: «Где она?»

– Стерхова в хранилище. Придется вам подождать. – Кладовщик замолчал и неожиданно вскрикнул: – Куда же вы?