Ковчег - Дэвид Мэйн

Я отлучаюсь при первой же возможности. Собирать животных стало сложнее, горшков не хватает — они все пошли под финики, оливы, сыр и масло. Но я продолжаю трудиться. Удивительно, сколько на свете разной мелюзги, а ведь ее всю создал Бог. Иногда мне становится интересно, зачем Он тратил время, ведь большинство людей эту мелочь даже не видят. А если видят, то ненавидят. Взять, к примеру, змей. Говорят, их надо остерегаться. Ладно, был один плохой змей, но зачем всех чесать под одну гребенку? Я ловлю зеленую змейку с круглой головой и желтыми полосками на теле. Она еле шевелится, потому что только что поела. Она высовывает в мою сторону язык, но мне не страшно. Я кидаю змею в мешок, где ее ждет компания еще двух змей, которых я сегодня поймала. Они елозят в мешке и говорят «ш-ш-ш-ш-ш», но я знаю: они не имеют в виду ничего плохого. Большинство людей, сунь их в мешок, одним «ш-ш-ш-ш» не ограничилось бы.

Мы уже пообедали. Все удалились в спальню. Я знаю, там меня ждет Яф со своей штуковиной. Скоро я приду, но вечером хорошо собирать всяких неугомонных зверьков, к тому же на сегодня все дела сделаны. Поэтому я беру мешок для змей и крадусь на цыпочках в сторону высоких зарослей травы, откуда я слышала подозрительное шуршание. Кто-то шебуршится у самой земли. Может, мышь? Или ящерица? На змею вроде не похоже. Я наклоняюсь вперед, гляжу во мглу и внимательно прислушиваюсь. Я как летучая мышь. Что-то тихо шелестит в траве, потом неожиданно замирает. Что-то касается моего плеча, но я не обращаю внимания.

Точно! В траве замерла мышка. Я делаю еще один осторожный шаг. Что-то легко ударяет в щеку — наверно, жук задел, я отмахиваюсь рукой. Куда делась мышь? Видно, услышала мои шаги и убежала. Мои шаги для этих малюток как гром.

Что-то легкое падает на нос, потом на плечо, на руку, на другое плечо, и наконец до меня доходит, что это не жуки. Я забываю о мыши и кидаюсь к дому, крича на бегу:

— Вставайте, дождь начался! Дождь!

В доме начинается суета. Какие же они медлительные, как тяжелы на подъем.

— На меня еще капнуло!

Они высыпают из дома все вместе и таращатся на тучи, окрашенные пламенем заката. Дождевые тучи. Капли падают все чаще и чаще. Все смотрят друг на друга, потом переводят взгляд на небо. В мешке змеи бьются, словно плети.

Издалека по небу прокатывается звук грома. Словно шаги крадущегося к нам исполина.

…И вошли к Ною в ковчег по паре от всякой плоти, в которой есть дух жизни…

Бытие 7:15

Такое чувство, что я маленькая букашка, ползающая внутри полого чурбана в компании других букашек. Тесно, воняет, и очень мало света. Аромат смолы смешивается с вонью от навоза и запахом влажной шерсти. Думаю, животные напуганы: они рычат, визжат, мычат. Повсюду влага — внутри и снаружи. От пустыни исходит удивительный запах мокрого песка. Дождь идет все сильнее, он превратился в настоящий ливень. На юге гремят раскаты грома. Просто невозможно поверить — неужели нальет столько, что начнется потоп? Однако мы уже успели почувствовать силу дождя на собственной одежде и даже шкуре.

Передвигаться тяжело. Лодка большая, а места не хватает. Хорошо, что я маленькая. Бедный Хам постоянно врезается в стены и сыплет проклятиями, а Сим, переступая порог, каждый раз стукается лбом о притолоку. «Привет, Сим!» — Бумс! — «Пока, Сим!» Он от проклятий воздерживается, хотя видно, что ему очень хочется выругаться. Все чувствуют себя не в своей тарелке: никто не знает, где что лежит, к тому же повсюду животные. Собранных животных разместили так, как я посоветовала: больших — внизу, маленьких — наверху. Но еще остались козы, утки, куры — они появляются в самых неожиданных местах, потому что их еще не успели распределить по загонам. Берешься за ступеньку лестницы, а рука хватает что-то мохнатое. На верхней палубе, животных не размещали, но идет дождь, так что там тоже нет покоя.

Ночью не лучше. Хам говорит, что из-за смолы надо быть аккуратней с факелами, поэтому мы зажигаем только несколько лампад. Одну оставляем на верхней палубе — пламя под дождем злобно шипит. Когда идешь с верхней палубы вниз, как будто спускаешься в подвал.

И все же нам худо-бедно удается загнать внутрь большую часть животных. Они ведут себя довольно спокойно, только иногда падают. Но, оказавшись внутри, они затевают свары друг с другом. Сейчас Яф, Сим и папа заводят внутрь последних, а Хам обходит корабль с лампадой и смотрит, нет ли где протечек. Илия и Бера тащат растения для травоядных. Их тени скользят по стенам, принимая самые странные очертания — длинные головы, руки как крылья, а пальцы как когти, отчего животные, которых мы спасаем, кажутся не такими уж страшными. Под ногами носится и скачет, сияя глазами, всякая мелюзга.

По лодке барабанят струи дождя. Когда я была совсем маленькой, родители взяли меня далеко в горы на водопады. Это было до того, как умерла мама, а папа каждую ночь стал смотреть на звезды и плакать. Это было до того, как к нам приехал Яф со своим папой, который сейчас и мой папа и который сказал, что Яф на мне женится и будет заботиться обо мне, а мой настоящий папа еще немного поплакал и согласился. В тот день мои настоящие папа и мама посадили меня у скалы прямо у водопада, и я слушала шум падающей воды. Я была словно внутри колокола. Сейчас, когда я стою у борта корабля в окружении странных животных, слушаю, как во тьме стучит дождь, а в ноздри мне бьет запах смолы, то далекое время встает передо мной так ясно, что мне начинает чудиться, что родители рядом со мной. Их души. Интересно, может, думать так грех? В предплечьях покалывает, я уверена, что кто-то стоит за моей спиной, хотя знаю — там никого нет.

Может быть, с нами на лодке Бог? Папа говорит, что Господь присутствует во всем, особенно в живых существах. Если это правда, то Бога должно быть очень много в улитках, муравьях, пиявках, пауках, саранче, сверчках и мотыльках. Хотя я не знаю, как так получается. В ком больше Бога — в корове или муравье? А как же люди? Что, в людях больше Бога, чем в медведях, привезенных Илией? Медведь же гораздо больше человека. А может, Бога во всех поровну? Наверно, это правильно, ведь нельзя же распределять Его словно по рецепту. Две части Бога — в курицу, двадцать — в человека, пятьдесят — в верблюда, а одну тысячную — в букашку. Это же бред.

Но если во всех одинаковое количество Бога, значит, нам нельзя есть коров, свиней и кур. Получается, что мы едим Бога! И муравьев убивать нельзя. Я их не трогаю, но другие же их давят! Посмотришь на поведение людей, и сразу становится ясно — они не считают, что Бог присутствует во всем. Нет, Он только в них самих! Это так глупо, аж плакать хочется. Посмотрите на улей, поглядите, как пчелы, жужжа, строят свои крошечные комнатушки и танцуют, чтобы поведать друг другу, где находятся цветы. Посмотрите, как совокупляются змеи, как паук плетет паутину. Как же в них не может быть Бога? Надо быть слепым, чтобы такого не видеть.