От татей к ворам. История организованной преступности в России - Александр Владимирович Воробьев

Хороший пример того, как действовали преступники, снимавшие имущество жертвы с ее одежды, представляет нам следующая история. 1 октября 1692 г. в Москве проходил крестный ход в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Среди тех, кому власти поручили следить за порядком во время этого мероприятия, были подьячие Василий Юдин и Роман Артемьев. Стоило им потерять бдительность, как они стали жертвой воров, укравших у подьячих по набору из ножа и вилки. Рукояти столовых приборов были украшены лазоревой финифтью и позолоченными жуками из серебра. Вещи эти являлись не только красивыми, но и дорогими: каждый набор оценивался в 5 рублей.

Найти вора по свежим следам подьячим не удалось. Хотя подозрение пало на мальчика Гараську, который глазел на крестный ход неподалеку, поличного у него не нашли. Мы не знаем, чем закончилось это дело, но обычно в таких случаях у жертв карманников оставалась надежда на то, что их краденые вещи всплывут у кого-либо из торговцев.

Именно так и произошло в случае с торговым человеком Иваном Дмитриевым, у которого ночью грабители отняли шапку, нож, мешочек с 7 рублями и ключи от лавки. На следующий день после ночного столкновения с лихими людьми Дмитриев приметил все свои вещи, выставленные на продаже в одной из лавок. Естественно, незадачливый скупщик краденого был задержан и наказан.

Разбойная экспедиция из Москвы

Ранее мы уже упоминали, что одна из шаек, которую задержали во время облавы в Москве в 1647 г., хотя и базировалась в столице, где сбывала награбленное, но занималась преступным промыслом в другом городе. По-видимому, существовали и другие банды, которые действовали подобным образом.

О том, как формировались такие компании преступников, можно составить представление из показаний солдата Микитки Игнатьева. Родом Игнатьев был из Казани, где проживал у одного из стрельцов в хозяйстве до тех пор, пока зимой 1685 г. не перебрался в Москву. В столице он скитался меж постоялых дворов, зарабатывая на жизнь портным делом, вплоть до середины апреля 1686 г. В это время москвич Васька Иванов собрал группу из 13 гулящих людей, в которую вошел и сам Игнатьев. При этом интересно, что по именам он знал всего несколько своих подельников, остальные утаивали свои имена, отчества и происхождение. Васька Иванов провозгласил себя атаманом и, скорее всего на свои средства, в устье Яузы купил большую лодку вместимостью более 16 человек и грузоподъемностью до 500 пудов.

Из устья Яузы экспедиция разбойников двинулась по Москве-реке, затем по Оке и дальше по Волге мимо Нижнего Новгорода до Балахны. Первой жертвой преступников стала встреченная на Оке лодка, затем последовали и другие суда. В результате недельного рейда преступники взяли денег более чем на 2500 рублей и имущества более чем на 500 р. Вся эта по тем временам огромная добыча была поровну поделена между всеми участниками разбойных нападений.

Корчемство, азартные игры и проституция

Как видно из уже упоминавшегося нами анонимного письма, содержание которого дошло до самого царя, многие из тех, кто был связан с преступным миром или являлся его частью, занимались корчемством, то есть незаконной продажей вина. И это неудивительно, ведь подпольная торговля алкоголем в большом городе приносила огромные барыши. Спрос подогревал и тот факт, что легальных кабаков было немного — в 1626 г. на всю столицу приходилось всего 25 подобных заведений. Подпольные места, где можно было выпить, не только наносили ущерб казне, но и справедливо считались притонами, где могли встречаться преступники, где играли в такие азартные игры, как карты и зернь (кости), где обирали и обкрадывали пьяных посетителей. Наконец, в корчмах можно было попробовать табак, находившийся под строгим запретом, и даже найти продажную любовь.

Документы сохранили не так много сведений о проституции в Москве, да и вообще в России XVI–XVII вв., зато в сочинениях иностранных авторов есть несколько любопытных мест на эту тему. Вот что пишет Адам Олеарий, побывавший в Москве в 1636 и 1639 г.: «перед Кремлем находится величайшая и лучшая в городе рыночная площадь, которая весь день полна торговцев, мужчин и женщин, рабов и праздношатающихся. Вблизи помоста, где на вышеозначенном рисунке представлены великий князь и патриарх, стоят обыкновенно женщины и торгуют холстами, а иные стоят, держа во рту кольца (чаще всего — с бирюзою) и предлагая их для продажи. Как я слышал, одновременно с этой торговлею они предлагают покупателям еще кое-что иное».

Другой иностранец, посетивший эти же торговые ряды в 1678 г. прямо говорит то, на что всего лишь намекал Олеарий: «некоторые во рту держали колечко с бирюзой; я в недоумении спросил, что это значит. Москвитяне ответили, что это знак продажности бабенок».

Подводя итог преступности в Москве, нужно отметить, что воровской мир столицы отличался от провинциального. В густонаселенном городе, где на улицах были сторожа, трудно было совершать разбой, поэтому здесь процветали домовые и карманные кражи. К тому же московские разбойники, по-видимому, старались избегать поджога, излюбленного приема провинциальных преступников, желавших скрыть следы злодеяния. Огонь мог не только привлечь внимание объезжих голов, но и попросту уничтожить весь город.

Внимательный читатель уже отметил, что преступники, о которых мы рассказывали, в основном происходили из низших слоев населения, зависимых и гулящих людей. На тернистый и недолгий преступный путь их часто толкала нехватка средств к существованию. Если верить австрийскому послу Августу Мейербергу, который побывал в Москве в 1661–1662 гг., то господа не только не давали многим холопам хорошей одежды, но и кормили их дурной едой. Неудивительно, что многие из слуг грабили дома и отбирали деньги и одежду у тех, кто рискнул без охраны пройтись по улицам ночной столицы. Также Мейерберг упоминает о том, что уличные сторожа часто покрывали или потворствовали ночным грабителям за долю в добыче, в чем мы успели убедиться ранее, когда рассказывали о задержаниях 1647 г.

Однако не только зависимые или гулящие люди совершали преступления. Случалось, что и представители правящей элиты не гнушались лично разбойничать и убивать. Например, в 1688 г. задержали стольника князя Якова Ивановича Лобанова-Ростовского и дворянина Ивана Микулина, которые вместе с подручными убили во время разбойного нападения двух крестьян. Сам князь отделался ударами кнута, а вот его сообщников повесили. Наконец, не стоит забывать о необычайно громком деле банды стольника Прохора Кропотова, о котором мы уже рассказывали в одной из глав этой книги.

7. Из истории нескольких уголовных дел XVI–XVII вв.

Архивы судебных учреждений и местных властей XVI–XVII вв., боровшихся с преступностью, сохранились недостаточно хорошо. Большинство судебных дел было утрачено, другие дошли до нас в отрывках, но даже и