Секретные бункеры Кенигсберга - Андрей Пржездомский

Не исключено, что Кох имел в виду именно Штайндаммскую кирху, что делает эти сведения дополнительным аргументом в пользу дальнейшего изучения этого объекта. Сегодня, наверное, уже не так просто будет определить точное местонахождение кирхи, увидеть среди нынешней планировки контуры старого города. А надо ли? Может быть, версии о захоронении Янтарной комнаты или других ценностей в подземном бункере у Штайндаммской кирхи — всего лишь плод людского воображения, блеф? Окончательного ответа на этот вопрос пока еще нет…

…На углу улиц Барнаульской и Вагнера (на профилях 16–18, пикетах 18–25) получен структурный минимум pk и интенсивный минимум Δz… Возможно, что полученная аномальная зона на перекрестке улиц обусловлена коммуникационным колодцем. Однако следует проверить высказанные предположения. Для этого необходимо пройти канавы глубиной 5 м в указанных местах…

Из отчета о результатах опытно-производственных геофизических работ в г. Калининграде, проведенных в 1973 году

Среди мест возможного нахождения Янтарной комнаты и других похищенных гитлеровцами ценностей этот объект приобрел почти легендарную известность. Тот, кто хоть мало-мальски интересуется поисками янтарного сокровища, кто читал многочисленные публикации на эту тему, не мог не обратить внимания на кочующие из статьи в статью, из книги в книгу упоминания о некоем оберштурмбаннфюрере Рингеле, якобы непосредственном организаторе и участнике тайного захоронения произведений искусства. С легкой руки Вениамина Дмитриевича Кролевского и писателя Валентина Петровича Ерашова, появившись на страницах нашумевшей в свое время книги «Тайна Янтарной комнаты», фигура Рингеля стала обрастать все новыми и новыми подробностями и благодаря стараниям некоторых, прямо скажем, не очень добросовестных авторов приобрела карикатурный характер. Это позволило журналисту Валерию Бирюкову, опубликовавшему в 1992 году интереснейшую повесть «Янтарная комната. Мифы и реальность», сделать вывод о том, что в данном случае мы имеем дело если не с сознательными мистификациями, то с серьезными заблуждениями.

О том, что фамилия Рингель вымышленная, теперь уже достаточно хорошо известно, как известно и то, что существовала реальная фигура эсэсовца Виста, причастного к исчезновению Янтарной комнаты. Однако обстоятельства, приводимые в связи с этой личностью, нуждаются в более внимательном рассмотрении. Ведь опрометчиво отказавшись от недостаточно глубоко проверенной версии, мы лишаем себя важного следа, который, может быть, приведет нас к долгожданным результатам. Тем более что объект, фигурировавший под названием «Бункер Виста», — один из самых загадочных тайников Штайндамма, точное место которого до сих пор установить так и не удалось. А теперь все по порядку.

В начале 1959 года журнал «Фрайе Вельт» в ГДР опубликовал несколько статей о поисках Янтарной комнаты. Спустя некоторое время в редакцию пришло письмо от некоего Рудольфа Виста из небольшого городка Эльстерберга, что на юге Восточной Германии. Адресат сообщал некоторые якобы известные ему от отца подробности, связанные с сокрытием Янтарной комнаты, коллекции янтаря и военного архива в Кёнигсберге в последние месяцы войны. Через несколько дней редакция командировала в Эльстерберг трех сотрудников, которые провели обстоятельную беседу с двадцатитрехлетним рабочим фабрики по производству синтетических волокон.

Узнав «сногсшибательные» подробности, журналисты попытались уговорить парня дать согласие на публикацию материалов о его отце, но Рудольф ответил категорическим отказом. Ведь гордиться отцом ему, безусловно, не приходилось. Он не хотел возвращаться в прошлое и привлекать внимание к тому факту, что его отец был ярым нацистом, как будто это бросало тень и на его, Рудольфа, жизнь. Достаточно того, что по совету товарищей он передал эту информацию в еженедельник Общества германо-советской дружбы.

Почти до конца войны Рудольф жил со своими родителями в самом центре Кёнигсберга на улице Егерхоф, что соединяла ломаной линией две городские магистрали — Фордерросгартен и Штрассс дер СА[62]. Семья занимала двухкомнатную квартиру на третьем этаже большого серого дома, заселенного преимущественно рабочими кёнигсбергских заводов и фабрик. Рудольф плохо помнил эту квартиру и отца, постоянно где-то пропадавшего и приходившего домой усталым и раздраженным. После ссоры с матерью, которая надолго запала в память мальчика, отец переехал в район Амалиенау, где получил освободившуюся служебную квартиру. После этого он очень редко показывался дома, и Рудольф, пропадавший целыми днями на улице, был в положении тысяч мальчишек военной поры, отцы у которых воевали где-то на полях далеких сражений войны, все никак не приводящей к долгожданной победе. А в 1944 году война вдруг неожиданно сама пришла в город, заявив о себе воздушными тревогами, интенсивным движением войск, лазаретами и госпиталями, переполненными ранеными.

В одну из августовских ночей как всегда тревожно завыли сирены, и население города привычно заспешило в многочисленные убежища и бункеры. Но то, что случилось вслед за этим, повергло жителей в ужас. Свыше двухсот самолетов британской бомбардировочной авиации сбросили на город тысячи зажигательных и фугасных бомб, превратив в руины многие здания между Кранцер-аллее и Герцог-Альбрехт-аллее[63]. Пострадала даже громадная Оттокар-кирха. Большинство бомб упало на район казарм и штабные корпуса Главного командования первого военного округа, а также другие стратегические объекты, и лишь некоторые угодили в жилые кварталы центра города, разрушив до основания несколько зданий. Кёнигсбержцы впервые по-настоящему почувствовали кошмар неотвратимо приближающейся катастрофы и поняли, что ожидало их впереди.

Через два дня налет повторился, но в еще более страшном виде. Казалось, наступил конец света. Сотни английских самолетов разом повесили над городом россыпи осветительных ракет, а после этого на плотные кварталы старого города обрушились бомбы, среди которых были и такие, которые впоследствии получили название напалмовых. Центр города был объят пламенем. Струи полыхающей огненной смеси стекали по крышам домов, с шипением врывались в вентиляционные отверстия подвалов и укрытий. Картины Апокалипсиса ожили в ночном Кёнигсберге.

Наутро, когда Рудольф с сестрой, матерью и бабушкой выбрались из подземного убежища, им предстала совершенно дикая картина: вокруг с гулом полыхали дома, дымились развалины, от гари и хлопьев летающего пепла было темно, как ночью. От их дома, да и всей улицы Егерхоф остались лишь остовы зданий, в чреве которых что-то горело и плавилось. Немногочисленные отряды пожарных, вспомогательной полиции и военных безуспешно пытались бороться с огнем, эвакуировали жителей, грузили на машины ценное имущество учреждений и магазинов. С большим трудом только к вечеру семье удалось добраться до Шарнгорстштрассе[64], где была квартира отца. Здесь они прожили до октября, каждый день готовясь эвакуироваться в глубь Германии.