Всё сложно - Харриет Лернер

Предложенный обмен посланиями нарушал два семейных правила. Во-первых, от Сьюзен не ждали признания ее недостатков или проблем. Во-вторых, откровенность с нашим отцом – как будто он действительно мог чем-то помочь на эмоциональном фронте – противоречила нашей тенденции избегать разговоров с ним о чем-то серьезном или важном. В эмоциональной жизни нашего клана за Арчи закрепилась роль отстраненного аутсайдера, в то время как мы со Сьюзен были тесно связаны с мамой непоколебимой преданностью ей. По негласному семейному правилу, Роуз была единственной, с кем мы говорили о чем-нибудь личном.

Удивительно (или неудивительно), но отец написал вдумчивый ответ на письмо Сьюзен. Далее последовало несколько эпистолярных бесед, в которых она подробнее рассказала о том, кто она на самом деле в любви и работе, а Арчи писал трогательные письма в ответ. Не прошло и года, как Сьюзен встретила замечательного мужчину, за которого вышла замуж, когда ей исполнилось пятьдесят.

Пожалуйста, не надо думать, что, если вы просто преодолеете свои прежние непродуктивные привычки и расскажете о всех своих истинных качествах отцу, с которым сложились непростые отношения, то без труда найдете мужчину своей мечты. Да, поиск интимного партнера – отчасти вопрос эмоциональной готовности, но в той же мере и возможностей, и больших усилий (вам не терпится, чтобы вас нашли), и – да! – банального везения. Должна упомянуть, что Сьюзен стала чаще пользоваться возможностями для общения и напоминала своим друзьям, что хочет, чтобы они помогли ей искать подходящих мужчин. Одна из старых подруг представила ей человека, который и стал ее мужем.

Суть этой истории не в том, что Сьюзен вышла замуж. Несмотря на то что она хотела близких отношений, у нее было полно друзей и ее вполне устраивала жизнь в одиночестве. Важно то, что с течением времени она в отношениях с несколькими мужчинами старалась раскрыться и позволить им увидеть себя настоящую. Это, в свою очередь, помогало ей лучше узнавать и понимать других. У нее все получилось благодаря тому, что она больше говорила о себе, была настоящей, а не идеальной.

Изменения в Сьюзен положительно повлияли на отношения со всеми членами нашей семьи. Сегодня мы со Сьюзен ближе, чем когда-либо прежде, свободные от полярности чрезмерной и недостаточной активности, когда-то определявшей наши отношения. Отец, в свою очередь, не проявил особой гибкости и способности меняться. Но, когда Сьюзен открылась ему, будто он был способен лучше понимать других, чем показывал, его уровень «активности» несколько повысился. Даже незначительные изменения могут оказать большое влияние.

Тим в своей ситуации выступал в роли недостаточно активного человека, а Джанет и Сьюзен были чрезмерно активными. Но все трое столкнулись с проблемой изменения своей роли в поляризованных отношениях. Как это ни парадоксально, именно готовность к экспериментированию и притворству позволила им сформулировать и более сложные, богатые и точные «я» и «мы». Когда некоторые стороны личности долгое время замалчиваются или отношения портятся, проиграть воображаемые сценарии вовсе не грех, и это может изменить вашу жизнь. Это особенно актуально, когда наша цель – расширить представление о своем «я» и личности близкого человека, а не принизить их, и проверить границы возможного в отношениях с ним.

Как-то раз, много лет назад, я гостила у родителей в Финиксе, штат Аризона. В один из дней мы с отцом поехали куда-то на машине. Когда он притормозил перед светофором, прямо перед нами перешла дорогу женщина примерно моих лет. У нее были сильно вьющиеся каштановые волосы – знаете, бывают такие непослушные кудри, живущие своей жизнью и совершенно не поддающиеся укладке.

«Посмотри на эти волосы!» – возмущенно воскликнул отец и покачал головой в знак резкого неодобрения. «Нет, ты только взгляни на ее волосы! – снова фыркнул он. – Да это же настоящее воронье гнездо!»

Пикантность ситуации заключалась в том, что мои волосы были точь-в-точь такими же.

«Папочка, – сказала я, похлопав его по плечу, чтобы он повернулся ко мне, – смотри!» И я поднесла прямо к его лицу прядь своих волос: «У меня точно такие же кудри!»

Этот случай произошел со мной уже в зрелом возрасте, поэтому я осталась совершенно невозмутимой. Я не повела себя как уязвленный или разгневанный человек. Не стала язвить. Не начала мямлить нечто невнятное или бросать комментарии «в воздух». То есть я не сделала ничего, что помогло бы отцу проигнорировать мою реакцию. Я воспользовалась тем, что была рядом с ним, и заставила его пойти со мной на контакт. Мой тон был теплым и любопытствующим, но то, как я говорила, не давало ему возможности ускользнуть от ответа. Я будто бы спрашивала: «Ну, папа, интересно, что ты на это скажешь?»

Отец кашлянул. «Ну я же говорю о ней», – произнес он. «А тебе не кажется, что у нас с ней одинаковые волосы? Вот, посмотри». – «Неважно», – бросил отец как ни в чем не бывало, снова приглашая меня закончить этот разговор. «Так, папа, я хочу, чтобы ты знал, что твой комментарий задел меня. Как я уже говорила, у меня такие же волосы». Отец промолчал. Загорелся зеленый, и мы перешли на другие темы.

Недавно я рассказала об этом случае своей подруге, когда та поведала мне, что страшно зла на свою мать: та обозвала одну из подруг Дженни толстухой. Моя подруга попросила мать держать свои хамские замечания при себе. На что та ответила: «А что, я тоже толстуха, как и ты, и твоя сестра. Все женщины в нашей семье – толстухи».

Этот выпад в адрес веса Дженни – щекотливой темы для нее – выбил мою подругу из колеи, и она не смогла продолжить беседу. Когда я рассказала ей о своем разговоре с отцом, подруга просто не могла понять, почему я согласилась сменить тему.

«Почему, черт возьми, ты дала слабину? – спросила она. – Ты понимаешь, что оказалась в неловком положении? Я никогда не согласилась бы на это!»

На самом деле, в неудобном положении оказался как раз мой отец. Именно ему пришлось там, в машине, пережить нелегкие мгновения. Нет, конечно, я не рассчитывала, что мои слова как-то изменят его. Скорее, я высказалась, потому что сочла, что так сохраню собственное достоинство, и потому что не хотела оберегать отца, игнорируя его замечание и позволив ему избежать размышлений над тем, как его слова отразились на мне. В то же время я больше думала о том, что хотела сказать для себя, а не о том, чтобы получить его определенную реакцию.

Когда кто-то задевает наши чувства или плохо ведет себя, мы, как правило, выражаем гнев или молчим. Это нормальная реакция, но в этом случае близкий человек может уклониться от ответственности. Нам кажется, что мы защищаем себя, но в действительности часто нас больше волнует то, как будет управлять собой в сложном разговоре собеседник и насколько ему может быть неловко. Мысль о том, чтобы мягко поставить человека на место, может доставлять нам дискомфорт. Что, если бы Дженни сказала матери: «Знаешь, мама, твое замечание о том, что все женщины в нашей семье – толстухи, задело меня. Уверена, ты этого не хотела, но мой вес – болезненная тема для меня. Иногда я делаю критические комментарии о своем избыточном весе, но совсем другое дело – когда моя собственная мама называет меня толстухой. Ты понимаешь меня?» Что, если бы Дженни не вышла из себя и оставила матери какие-то возможности для ответной реакции? Кого на самом деле защищает Дженни, когда приходит к выводу, что в разговорах «нет никакого смысла»?