Замки - Ирина Леонидовна Фингерова

Не дожидаясь моего ответа, он начал вкручивать какие-то лампочки в лампы, прикреплять черные зонтики к потолку, проводить удлинитель через всю комнату, посыпал мое лицо и руки блестками. Во всей это суете я и не заметила, как залезла в ванну. Он ни разу на меня не посмотрел.

– Лифчик тоже.

Владислав спрятался за окошком видоискателя.

Несколько раз щелкнул.

– Просто смотрю, что по свету.

– Я не могу.

– Послушай, – он прикрутил камеру к штативу и подошел. – Черт, ты дрожишь, сейчас подвину дуйку. Послушай, это искусство.

– Да. Понимаю. А можно… прикрыться волосами?

– Да. Даже лучше.

Морган меня убьет.

– Опустись глубже, а ноги, наоборот, выше. На бортик. Поправь ткань. Как будто тебя сейчас выкинет на берег волной. Не сутулься.

Мне нравилось, что никто на свете, кроме нас двоих, не знал о том, что происходит в этой комнате. Ничего особенного. Я помогаю Владиславу с портфолио. У него есть подруга. Он не особенно о ней рассказывает. Но со мной поделился. Она из Праги. Они общаются уже два года. Она приезжала во Львов. Они провели вместе три бесконечных дня. Ей двадцать пять, она старше Владислава. Актриса. Он влюблен. У меня нескладное тело. Выпирающая линия позвоночника, острые лопатки, острые коленки. Я похожа на ножницы, которые решили явить миру плавность. Нелепость. Грудь такая маленькая, что можно не носить лифчик. Но я ношу. Мама покупает с пуш-апом. Говорит, стыдно совсем груди не иметь. Мне не стыдно, но без лифчика соски торчат.

– Убери волосы слева так, чтоб проглядывал сосок, – Владислав снова спрятался за окном видоискателя, – мне нужно цветовое пятно.

Я послушалась. Прикрыла глаза.

Он подошел ближе.

– И теперь портрет.

– Куда смотреть? – Я посмотрела в сторону, вверх, вниз, снова в сторону. Господи, отойди уже от меня! Слишком близко.

– Русалка, – Владислав приподнял мое лицо за подбородок, – тебя, – черт, что-то было в его взгляде, – кто-то уже целовал?

– Не то чтобы, – я заерзала на месте.

– Это чувствуется, – еще один снимок, – даже через фотографии, – и ещё один.

Принес мои вещи. Ушел ставить чайник. Я пошла на кухню. Села напротив. Белая чашка. Ломтик апельсина. Палочка корицы.

– Сцыкотно уезжать, – сказал Владислав.

Через неделю прислал мне фотографии. Всего три. Черно-белые.

Тогда я впервые закрылась в ванной. Разделась перед зеркалом. Без всяких ночных демонов, чувства вины и отвращения, без чертовых трусов, глядя себе в глаза.

И занялась исследованием.

Глава 8

Коты гуляют по трубам. Коты прыгают с подоконника на холодильник и заговорщически шевелят усами. Коты – первые вестники тепла. Их вопли помогают весенним легким расправиться, их гормоны сбивают с толку перепуганных воробьев и библиотекарей.

Все хорошие люди любят котов. Или собак. У кого-то дома живут хомяки или крысы. Мягкие игрушки. У меня – только плесень на стенах. Черная, кружевная, как вуаль, а за ней пустота. И моль в шкафу. Вы когда-нибудь рассматривали моль вблизи? Вот откуда взялись истории о феях. Не видела никого изящней. Я не люблю свою кошку и буду гореть за это в аду. Я бы хотела её любить, так же, как мама хотела бы любить меня или папу. Я кормлю её сухим кормом (причем покупаю со всякими добавками, подороже), наливаю ей кипяченую воду из чайника, мою её блюдце. Пытаюсь с ней разговаривать. Но она тупая. Или сумасшедшая. Совершенно непонятная кошка. Не из тех, кто ластится к ногам или уютно устраивается под боком. Она залезает ночью на голову и бьет хвостом по лицу. Прыгает по стенам, как будто убегает от невидимых блох. А может, у неё правда блохи. Я не знаю.

В нашем доме даже кошка несчастна.

– Жизнь – это вялотекущая смертельная инфекция, – Морган усмехнулся. – Радуйся, что люди изобрели антибиотики.

– И антидепрессанты тоже, – вставила я.

– В этом ты вся, – Морган закатил глаза. – Лишь бы порассуждать о том, о чем не имеешь понятия. Ты хоть знаешь, какие бывают антидепрессанты? Зачем они нужны? Кому?

– У тебя опять плохое настроение?

– При чем тут мое настроение?

Усталость. Морган от меня устал. Я устала от своей комнаты. Кошка устала от корма с добавками. В какой аптеке достать себе ноги, чтоб встать и уйти? Или топор. Последнее время общение совсем не ладится. Только по делу.

Лилит и Адам уехали на две недели, в горы, на ретрит[26]. Мне кажется, Адам никогда не найдет в себе сил признаться ей. А может, перелом в их отношениях случится сам по себе, естественно и органично. Тогда это будет не перелом, а мягкая смена сезонов. Как всегда происходит в природе.

Этот опыт не может не сблизить их. Подъем в 4 утра, много воды, мало пищи. Молчание. Говорят, что спустя несколько дней молчания слетает столько слоев грязи, что сам себя не узнаешь. Главное, чтоб кожа не слезла. Хотя иногда можно побыть немного без кожи. Голым.

Я отправила Моргану фотографии.

Просто… чтоб поверить в то, что это произошло на самом деле.

Морган недолюбливал Владислава. Возможно, за то, что никогда не был ему интересен.

Мы давно не виделись. Напряжение вбирает в себя минуты, как грязная тряпка – воду. Упустишь момент – и ее уже не поднять с прежней легкостью, не выжать. И вода уже не та.

Ничего не сказал.

Вчера я вырезала букву «М» на руке. Левой. Включила Placebo – My Sweet Prince. Мимо как раз пролетела моль. У меня красивые руки. Белые, тонкие. Но никому нет до них дела. Открыла пакетик с лезвием, резко провела острием по коже. Линия. Или кривая?

Несколько капель крови. Это моя рука? Выглядит чужой. Впервые осознала руку как руку. Это всё я. Рука сама себя режет. Забавно. В тусклом свете мир красивее. Работает одна лампочка из трёх. Плафоны треснули, и папа всё никак не заменит. Но плафоны ни при чем, если лампочки устали. Мы – то, что мы едим, и то, что ест нас. То, что у нас ломается, и то, что у нас пылится. Провела лезвием еще трижды. Буква M. Небольно, нестрашно, тихо. Шрама не останется.

Надела длинную футболку и легла спать.

Утром мама заметила. Я проспала. Мама зашла в комнату меня разбудить и заметила. Рука высунулась из-под одеяла. Не знаю. Так вышло. В общем, подруга Аллочки, маминой постоянной клиентки, – профессиональный психолог. Иду к ней. Не понимаю, зачем нужны психологи, когда есть друзья? Но мои друзья не поймут.

Мы встретились с психологом Тамарой в кафе-мороженом. Она