Божество пустыни - Уилбур Смит

Потом я обратился ко всем четверым и коротко, но твердо предупредил, что о трех больших триремах, стоящих у храма, нельзя говорить никому, кроме самого фараона Тамоса. Вдобавок у храма и у обеих оконечностей канала днем и ночью будет стоять вооруженная стража. Только этим людям под командой сотника Зараса разрешается в будущем заходить в священный храм. Те же стражники обеспечат постоянное пребывание жрецов в храме: выйти они не смогут ни в коем случае.

Наконец я приказал жрецам передать мне связку ключей от гробницы и других памятников, за которыми они присматривали. Мы оставили их, когда они все еще выражали готовность исполнять свой долг и подчиняться мне и фараону, в точности выполняя мои приказы. Мы с Зарасом вернулись на судно.

Вход в Долину Царей возвышается над речной пристанью всего на двадцать локтей, но потребовалось четыре шлюза, чтобы поднять каждую нашу трирему на такую высоту, чтобы мы могли подвести их к храму. Мы привели первый корабль в шлюз под храмом и закрыли за ним ворота. Теперь вода в шлюзе была на пять локтей выше, чем в канале.

Я показал трем капитанам, как открывать наземные запоры шлюзов. Вода из верхнего канала попадает вниз, в шлюз, и медленно поднимает огромный корабль на уровень верхнего канала. Как только ворота шлюза закрылись, пятьдесят человек взялись за буксирные канаты и перетащили трирему в следующий шлюз, а потом все это повторили для второй триремы.

Никто из моих людей никогда не видел ничего подобного, что неудивительно, ведь я сам изобрел эту систему. Другой подобной нет в целом мире. Все были взбудоражены; им казалось, что они присутствуют при волшебстве. Но мое волшебство всегда требует большой, тяжелой работы.

К счастью, у меня было для этой работы свыше двухсот человек. В их число входили и рабы, закованные критянами. Теперь они стали свободными людьми, но обязаны были отработать свою свободу.

Воду из верхнего канала, которую мы спускали в шлюзы, нужно было возместить. Я добился этого, поднимая свежую воду из Нила системой других шлюзов. У этих были цепи с ведрами и противовесами, каждую такую систему обслуживали по два человека. Это была очень тяжелая работа, и для каждой триремы ее пришлось повторить четырежды.

Прежде чем поднимать триремы по каналам, с каждой сняли все паруса и мачты и уложили на палубу. Потом корпус покрыли плетеными матами из тростника, так что корабль стал напоминать бесформенную гору мусора. Когда наутро жители Фив проснутся и взглянут через реку на канал, они не увидят ничего необычного. Три гигантские триремы исчезли, словно никогда не существовали.

Уже почти забрезжил второй день, когда мы провели триремы по равнине и остановили у входа в гробницу Мамоса. Люди страшно устали, и я приказал Зарасу выдать им дополнительно сухой рыбы и позволить отдыхать в самые жаркие часы дня.

Я прошел вдоль канала по буксирной тропе к храму. Жрецы как будто пришли в себя после усердных ритуалов и молитв прошлого вечера. Они перевезли меня через канал в храмовой лодке. Я направлялся к фараону, чтобы рассказать ему об успехе нашей экспедиции.

Я с огромным нетерпением ждал, когда смогу исполнить эту приятную обязанность. Моя преданность фараону уступала только моей преданности его матери, царице Лостре. Конечно, нелепо сопоставлять превосходные степени, поэтому я не упомянул своих царевен. Достаточно сказать, что моя преданность царской семье распространяется на всех ее членов.

Мои прирученные жрецы высадили меня у ступеней на набережной города, под базаром, который в этот ранний час был уже забит народом. По узким улицам я направился к воротам дворца. Под мятым шлемом и грязной маской никто меня не узнал, хотя толпа оборвышей окружила меня, всячески обзывала и бросала камни. Я поймал один из камней и отправил его обратно – с гораздо большей силой. Безобразник, верховодивший в этой толпе, закричал от боли и схватился за голову – из раны на ней обильно текла кровь. Все его товарищи разбежались от греха подальше.

Подойдя к воротам, я убрал свою маскировку. Сотник стражи тотчас узнал меня и с уважением приветствовал.

– Я должен видеть фараона! – сказал я. – Пошли гонца, пусть передаст, что я жду его с радостной вестью.

– Прошу извинить, сиятельный Таита. – Я не поправил его, начиная привыкать к своему новому титулу. – Фараона нет в Фивах, и мы не ждем его скорого возвращения.

Я кивнул, разочарованный, но не удивленный. Большую часть своего времени и сил фараон посвящает кампании против гиксосов на севере.

– Отведи меня к управителю, сиятельному Атону.

Когда я подошел к его личным покоям, Атон обнял меня у входа.

– Какие новости, старый друг? – спросил он. – Как дела?

– Новости очень дурные, – ответил я с мрачным лицом. – Сокровище Верховного Миноса в его крепости Тамиат разграблено, а царь Беон убит.

Удерживая меня на расстоянии вытянутой руки, он вглядывался мне в лицо.

– Ты шутишь, добрый Таита, – уличил он. – Все честные люди должны плакать, услышав это! Кто же повинен в столь гнусных преступлениях?

– Увы! Оба преступления совершены одной и той же рукой, Атон. Возможно, ты ее узнаешь.

И я предъявил ему свою правую руку. Он смотрел на нее с отлично разыгранным недоумением. Чтобы так долго продержаться на посту управляющего дворца фараона, нужно быть отличным лицедеем.

Потом он покачал головой и засмеялся, вначале тихо, но постепенно все громче, и вскоре уже фыркал и кричал от смеха. Он бродил по комнате, натыкаясь на мебель, и хохотал, весь трясясь, колыхая животом. Внезапно Атон оборвал смех и исчез в примыкающем чулане. Наступило мгновение тишины, а потом послышался такой звук, словно Нил преодолевал пороги. Так продолжалось довольно долго; потом наконец Атон вернулся ко мне. Он поправил одежду, и лицо его стало серьезным.

– Тебе повезло, мой друг, что я вовремя добрался до горшка, иначе ты мог бы утонуть, как царь Беон.

– Откуда ты знаешь, что Беон утонул?

– У меня есть глаза и уши помимо тех, что ты видишь на моей голове.

– Если ты так сведущ, расскажи о сокровище Миноса.

– Об этом я ничего не слышал. – Он печально покачал головой. – Но, может, ты что-то о нем знаешь?

– Только одно: ты ошибался.

– В чем же?

– Ты ведь сказал мне, что сокровище может достигать ста лаков, верно?

Он кивнул, и я продолжил:

– Ты сильно ошибся в своих подсчетах.

– Ты можешь доказать это? – спросил он.

– Мало того, Атон. Я могу дать тебе взвесить его, – заверил я. – Однако, прежде чем мы выйдем из дворца, я должен передать сообщение фараону.

Атон показал на шкатулку для письма, лежавшую открытой в углу комнаты.

– Пиши, и фараон получит твое сообщение до наступления ночи, – заверил он.

Мое сообщение было коротким и загадочным.