Божество пустыни - Уилбур Смит

Она прекрасна, она царевна, и ее девственность – бесценное сокровище короны и государства. Разумеется, возможно, что Зарас видел ее издали в одной из царских процессий или во время пышных обрядов на религиозных праздниках. Но он никогда не служил в дворцовой страже. Вся его воинская служба проходила на поле боя или в муштре воинов. Я был уверен, что до этого дня он ни разу не оказывался так близко от нее, чтобы оценить ее необыкновенное достоинство и красоту.

Я стал быстро наставлять Зараса:

– Накорми людей, и пусть каждый получит добавку пива. Пусть отдыхают, пока я не отдам приказ продолжить.

И я увел царевен. Зарас смотрел нам вслед.

Когда мы вышли из ворот усыпальницы, я остановился и посмотрел на восток: предвестники рассвета уже розовели на горизонте. Тогда я посмотрел на людей и понял, что многих шатает от усталости. Оба утверждения Зараса были верны.

Я начал подниматься по трапу на третью трирему, а когда встал на палубу, послышались пение труб и грохот колес с дальнего берега реки, от города на нем, приближались колесницы. Я подбежал к борту и всмотрелся в темноту на равнине.

Факелы и смятение там могли означать только одно: фараон получил мое сообщение и вернулся в Фивы. Сердце мое забилось сильнее, как всегда в присутствии фараона. Я спустился по трапу, приказывая принести больше факелов и собрать почетную стражу, но не успел.

Колесница фараона с грохотом вылетела из темноты; весь отряд цепью летел за ним. Вожжи были обмотаны вокруг запястья фараона. Увидев меня, он выкрикнул радостное приветствие и откинулся всем корпусом, натягивая их.

– Добро пожаловать, Таита. Мы скучали без тебя.

Он бросил вожжи вознице и соскочил на землю еще до того, как большие колеса перестали вращаться. Как настоящий колесничий, фараон устоял на ногах и в десяток быстрых шагов очутился возле меня. Схватил, обнял и поднял в воздух перед моими людьми, забывая о моем достоинстве. Но я все ему простил и рассмеялся вместе с ним.

– Поистине, о великий, мы не виделись чересчур долго. Час без твоего присутствия подобен неделе без солнца.

Он поставил меня на землю и вопросительно осмотрелся. Я видел, что он весь в пыли и грязи, ведь он вернулся из трудной кампании, но не утратил изящества и благородства истинного фараона. Он увидел, что его приветствуют сестры, по очереди обнял их и вернулся ко мне.

Фараон показал на стоящие в гавани у причала большие триремы.

– Что это за корабли? Даже со снятыми мачтами и убранными парусами они вдвое больше других, какие я видел. Где ты их нашел, Таита? – Послание, которое я ему отправил, было загадочным и не сообщало подробностей. Но он не стал ждать ответа и сразу продолжил: – А кто все эти головорезы? Я послал тебя с горсткой людей, а ты вернулся с целым войском, Таита.

Он посмотрел на ряды людей, уходившие от гавани в царскую гробницу. Те, что стояли поближе, поставили ящики на землю и пали ниц в знак повиновения.

– Внешность обманчива, о великий. Это не головорезы, а храбрые люди и верные Египту воины.

– Но что это за корабли? – Он повернулся и с интересом стал разглядывать триремы. – Что скажешь о них?

– Фараон, позволь отвести тебя туда, где мы сможем говорить свободно, – попросил я.

– Хорошо, Таита. У тебя вечно какие-то тайны, верно?

И, не оглядываясь на меня, он прошел к воротам гробницы. Вслед за фараоном Тамосом я спустился в гробницу его предполагаемого отца.

Он остановился у входа в первую сокровищницу и стал рассматривать груду ящиков, заполнивших просторное помещение. Я подумал, что он спросит об их содержимом, но мне следовало бы знать, что он не снизойдет до этого.

– Странно, что на каждом ящике выжжен символ Верховного Миноса, – только и сказал он, входя во вторую сокровищницу, а потом и в третью, где перед ним склонился Атон.

– Еще удивительнее, что мой достойный управитель стал частью этого твоего подозрительного дела, Таита. – Фараон сел на невысокую еще груду ящиков, вытянул перед собой ноги и с большим любопытством посмотрел на нас обоих. – Ну, говори, Таита. Рассказывай все!

– Может, лучше я покажу, фараон, – предложил я и подошел к ящику, который открыл для его сестер. Я снял с ящика крышку и взял тот же сверкающий слиток, что показывал царевнам. Опустился на одно колено и протянул слиток Тамосу. Он взял его и принялся медленно поворачивать в руках. Провел пальцами по клейму, вплавленному в металл. Это был все тот же нападающий критский бык.

Наконец он негромко спросил:

– На ощупь и по весу настоящее серебро. Разве такое может быть?

– Конечно, может – и есть, фараон. Все ящики, которые ты здесь видишь, заполнены такими слитками.

Он долго молчал; на его пыльном и загорелом лице отразились сильные переживания. А когда он снова заговорил, голос его звучал хрипло.

– Сколько здесь, Тата?

Он использовал мое уменьшительное имя, как всегда, когда хотел выразить свою благодарность и любовь.

– Все ящики полные, Мем, – ответил я, назвав его детским именем. Я единственный, кому он даровал такую вольность.

– Прекрати дурачиться. Скажи, сколько серебра ты привез? Я пытаюсь осмыслить это количество.

Говорил он благоговейно.

– Мы с Атоном взвесили большую его часть, – сказал я.

– Это не ответ на мой вопрос, Тата.

– Мы взвесили все слитки с первых двух кораблей критян и часть слитков с третьего, последнего, корабля. Пока общий итог – четыреста сорок девять лаков, фараон. Осталось, вероятно, взвесить еще сотню лаков, хотя, возможно, и сто пятьдесят.

Он снова замолчал, качая головой и хмурясь. И наконец опять заговорил:

– Почти шестьсот лаков. Хватит, чтобы возвести город вдвое больше Фив со всеми его дворцами и храмами.

– И еще построить десять тысяч кораблей, а того, что останется, хватит на десяток войн – мой фараон, – негромко согласился я. – Достаточно, чтобы отобрать Египет у гиксосских варваров.

– Ты доставил мне довольно средств, чтобы уничтожить Беона и все его войско, – согласился фараон; теперь он говорил быстрее, перед его глазами проплывали видения.

– Поздно, фараон. – Атон встал с колен и встал передо мной, привлекая внимание фараона. – Царь гиксосов Беон уже убит и утоплен. – Он отступил на шаг и картинным жестом показал на меня. – Таита его убил, – провозгласил Атон.

Фараон снова посмотрел на меня.

– Атон говорит правду? Ты убил Беона вдобавок ко всем прочим заслугам перед короной? – спросил фараон.

Я согласно склонил голову. Хвастовство в своих людях, тем более в себе, я нахожу отвратительным.

– Расскажи-ка об этом, Таита. Хочу знать все подробности смерти этого чудовищного животного.