Хранитель забытых вещей - Рут Хоган

– Меня зовут Солнышко, я новая подруга Лоры. Иногда меня называют Солнце – это сокращенно.

Он улыбнулся.

– А тебе как больше нравится?

– Солнышко. Вас часто называют грабителем[24]?

– Боюсь, это издержки моей профессии.

Лора провела их в зимний сад, и Солнышко убедилась, что гостю достался лучший стул. Она многозначительно посмотрела на Лору.

– Может, я сделаю чаю?

– Было бы очень любезно с твоей стороны, – ответила Лора, жалея о том, что не сбегала в туалет перед приездом мистера Квинлана.

Пока Солнышко была в кухне, мистер Квинлан прочитал Лоре завещание. Оно было простое и понятное. Энтони благодарил Лору за ее работу и дружбу, но в особенности – за безупречный уход за домом и всем, что в нем находилось. Он хотел, чтобы Лора унаследовала все его имущество при условии, что она будет жить в доме и сохранит розарий в таком же состоянии. Он знал, что Лора любила дом почти так же, как он, и умер со спокойной душой, так как знал, что она будет и дальше присматривать за домом и «наилучшим способом воспользуется счастьем и покоем, которые дом предлагает».

– Итак, дорогая, теперь это все ваше. А помимо дома и его содержимого имеется приличная сумма в банке, и все гонорары за его произведения теперь будете получать вы. – Мистер Квинлан взглянул на нее поверх очков в роговой оправе и улыбнулся.

– А вот и чай. – Солнышко ввалилась в зимний сад, открыв дверь локтем, и шла к столу так медленно, будто канатоходец.

Суставы ее пальцев побелели от тяжести подноса, из крошечного рта в форме бутона розы высовывался кончик языка – признак мучительной сосредоточенности. Мистер Квинлан вскочил на ноги и освободил ее от тяжелой ноши. Он поставил поднос на приставной столик.

– Мне разлить чай?

Солнышко покачала головой:

– Мама у меня есть[25]. Она на работе.

– Совершенно верно, юная леди. Я имел в виду, могу ли я налить вам чаю?

Солнышко минуту обдумывала его вопрос.

– А ты умеешь?

Он улыбнулся:

– Думаю, тебе следовало бы мне показать, как это делается.

После трех мастерски налитых чашек чая и двух пирожных с заварным кремом, съеденных под пристальным взглядом Солнышка, визит мистера Квинлана подошел к концу.

– Ах да, еще кое-что, – сказал он Лоре. – Третье условие завещания.

Он передал Лоре запечатанный белый конверт, на котором было написано ее имя почерком Энтони.

– Полагаю, что в письме вы найдете больше подробностей, но Энтони пожелал, чтобы вы, приложив все усилия, вернули как можно больше вещей из кабинета их законным владельцам.

Лора, вспомнив ломящиеся от тяжести предметов полки и переполненные ящики, сочла это задание чудовищным.

– Но как?

– Даже представить не могу. Но Энтони явно верил в вас. Возможно, все, что вам нужно сделать, – это немного поверить в себя? Уверен, вы справитесь.

Лора не была так уверена. Годами терзаемая неуверенностью в себе, она была неверующей. В свои силы – в особенности.

– У нее были прекрасные рыжие волосы, между прочим.

Он взял в руки фотографию Терезы.

– Вы с ней встречались? – спросила Лора.

Он, с тоской глядя на фотографию, обвел пальцем контур лица.

– Несколько раз. Она была просто изумительной женщиной. Ох, а когда выходила из себя, в ней просыпался необузданный нрав. И тем не менее, мне кажется, все мужчины, которые ее видели, хоть чуть-чуть, но попадали под ее влияние. – Явно с неохотой он вернул фотографию на место. – Но Энтони был для нее единственным. Много лет он был не только моим клиентом, но и другом, и я никогда не видел парня, который любил кого-то больше, чем он любил Терезу. Ее смерть просто разбила ему сердце. Печальнее ничего нельзя придумать…

Солнышко тихо сидела, впитывая и запоминая каждое слово, чтобы позже попробовать составить из них настоящую историю.

– Дайте-ка я угадаю, – сказал мистер Квинлан, поднимаясь со стула и направляясь к граммофону. – «Одна мысль о тебе», Эл Боулли?

Лора улыбнулась:

– Их песня.

– Конечно. Энтони поведал мне эту историю.

– Я бы с радостью ее услышала.

После смерти Энтони Лору все больше и больше печалила мысль о том, что она так мало знала о нем, а в особенности – о его прошлом. Они всегда были сосредоточены на настоящем, занятые повседневной работой, и о прошлом или планах на будущее разговор не заходил. Так что Лоре не терпелось узнать все, что только можно было. Она хотела лучше узнать мужчину, который доверял ей и отнесся к ней с такой добротой и щедростью. Мистер Квинлан снова сел на лучший стул.

– Одно из первых и самых драгоценных воспоминаний Энтони относится ко времени, когда он – маленький мальчик – танцевал под эту песню. Дело было во время Второй мировой войны, его отец был дома, в отпуске. Он служил в авиации, в Королевских военно-воздушных силах. В тот вечер родители решили потанцевать. Случай был особенный – последний день отпуска отца, и мама взяла взаймы у подруги красивое сиреневое вечернее платье. Кажется, от Скиапарелли… У Энтони фотография была… Они попивали коктейли в гостиной, когда Энтони пришел пожелать им спокойной ночи. Они танцевали под песню «Одна мысль о тебе» Эла Боулли – его красавец отец и элегантная мать, – и они подняли его на руки и закружились с ним в танце. Он сказал, что до сих пор помнит запах маминых духов и ощущения от прикосновения к папиной форме. Они были вместе в последний раз, и отца он видел в последний раз. Он вернулся на авиабазу рано утром – Энтони еще спал. Через три месяца его взяли в плен, когда он находился в тылу врага. Его убили при попытке сбежать из лагеря для военнопленных Stalag Luft III. Много лет спустя, вскоре после того как Тереза и Энтони познакомились, они обедали в винном баре в Ковент-Гардене, где предпочитали слушать деко, а не Донни Осмонда и Дэвида Кэссиди. Похоже, они оба родились не в то время. Зазвучала песня Эла Боулли, и Энтони поведал ей эту историю. Она взяла его за руку, встала, и они стали танцевать, будто кроме них в помещении никого не было.

Лора начинала понимать.

– Судя по всему, она была великолепной женщиной.

Ответ мистера Квинлана был искренним:

– Да, действительно.

Когда он начал складывать бумаги в портфель, безмолвная Солнышко зашевелилась.

– Не хотите еще чашечку чая?

Он с признательностью улыбнулся ей, но отрицательно покачал головой.