Никому не уступлю - Джейн Харри

– Позволь уточнить. Говоря «люди», ты имеешь в виду мужчин?

– И что тут такого? – приподняла бровки Жаклин. – Что тут невозможного? Ты же красивая девушка. Ну почему ты так упорно не хочешь этого признавать?

– Наверное потому, что знаю, какую малую роль это играет. – Дженет пыталась говорить беззаботно. – Карл, например, только и твердил, что прекраснее меня во всем белом свете не найти. Однако это не помешало ему предпочесть Ульрику Траут, главное украшение которой – папенькины миллионы. – Она криво улыбнулась. – Сразу выяснилось, что для брака красота не главное.

– Так вот что там у вас произошло! – Глаза Жаклин светились сочувствием. – Раньше ты мне этого не рассказывала.

– Не знаю, зачем я и сейчас-то тебе рассказала. – На Дженет вдруг навалилась невероятная усталость. – Должно быть, оттого что у нас на глазах очередную сделку пытаются замаскировать под брак, вот и вспомнилось.

– Дженет, вовсе не все мужчины такие, как этот твой Карл. Ты еще непременно встретишь того, кто полюбит тебя ради тебя самой и даже задумываться не станет, сколько денег ты ему принесешь.

– Надеюсь. – Молодая женщина вздохнула. – Но держу пари, что встречу я его не в замке Элеоноры. Там живут по иным правилам. – Она помолчала, а потом сменила тему: – Может, пора домой? Мне еще надо упаковать свои обноски.

– Нет, ты просто невозможное существо!

– Сама-то ты хороша, – не осталась в долгу Дженет. – Скажи на милость, что побудило тебя принять предложение Леона де Астена? Ведь ты никогда никуда не ездишь в это время года.

Мадам Ориво пожала плечами.

– Он из тех, кому нелегко отказать… как ты, дорогая, уже сама убедилась. А кроме того, так нам не придется разлучаться. Очень даже великодушно с его стороны.

– О да, настоящий добрый самаритянин, – иронично согласилась Дженет. – И, само собой, – не удержалась она от легкого укола, – ты ведь тоже будешь встречаться с разными… людьми. Кто знает, может, это ты у нас начнешь новую жизнь.

– А вот теперь уже ты болтаешь глупости! – с неожиданной резкостью оборвала ее Жаклин. – Тебе ведь прекрасно известно, что я и не помышляю о новом замужестве.

– Ну да, ты всегда так говоришь, – пошла на попятную Дженет. – Но ведь всякое случается.

– Только не со мной! – Жаклин явно сердилась. – И вообще, этот разговор начинает действовать мне на нервы. – Она взяла сумочку. – Так что, коли ты готова, пойдем. И не забывай, – бросила она через плечо, – ты сама передумала.

Дженет послушно пошла за ней к машине, гадая, откуда вдруг у крестной такой приступ дурного настроения. Должно быть, виной всему – замок Элеоноры. Это место на все набрасывает свою мрачную, разрушительную тень. А с завтрашнего дня ей там жить. Ох, и какой же эффект окажет этот замок на нее, на Дженет?

По спине у нее пробежал холодок, сердце сжалось.

Дженет проснулась внезапно и еще несколько секунд лежала неподвижно, гадая, что же ее разбудило.

В прошлый раз, когда сон ее столь же бесцеремонно потревожили, виновником оказался не кто иной, как этот несносный Леон де Астен. Молодая женщина почти всерьез боялась повернуть голову: а вдруг и сейчас в каком-нибудь уголке притаилась высокая фигура, не спускающая с нее глаз.

Да у тебя, моя милая, паранойя, сердито сказала она сама себе, заставляя приподняться и обвести взором спальню. И вправду – покой комнаты не нарушало ничто, кроме игры солнечных зайчиков на потолке да пения птиц за окном.

Вздохнув, Дженет взяла со столика в изголовье кровати часы. Ой, как рано! В доме еще все спят. Да и ей бы спать еще и спать – вот только это смутное беспокойство мешает. С другой стороны, снова пытаться заснуть толку нет, проснешься с головной болью. Сев на постели, она обняла руками колени и задумалась.

Да что же такое с ней происходит? Откуда вдруг бессонница, раньше-то она спала – пушками не разбудишь. А просыпаясь, никогда не помнила, что ей снилось и снилось ли вообще хоть что-нибудь. И уж точно эти сны никогда не преследовали ее неотвязными призраками весь следующий день.

Но сегодня видения минувшей ночи никуда не исчезли – они все так же роились вокруг, застилая утренний свет, и никак не желали уходить. К досаде Дженет, ей снова приснился Карл. Он улыбался ей своей очаровательной улыбкой и нежно, ласково втолковывал, что его женитьба ничего не значит и отношения их должны остаться прежними.

А она, не веря собственным ушам, растерянно слушала, как он расписывает перспективы их будущей двойной жизни. Сидела и смотрела, как он постепенно отступает куда-то в потайные туннели ее непослушного воображения, с каждым шагом становясь все меньше и меньше, пока совсем не исчез вдали.

Воспоминания об этом до сих пор больно ранили ее.

В действительности, конечно, она вовсе не сидела, растерянно внимая ему. Они чудовищно поссорились, и он наговорил ей много ужасных слов. Сказал, что она безмозглая романтичная мещаночка, которая никак не желает взрослеть, и что он вернется к ней, когда она созреет для нормальной взрослой жизни.

«Созрею для жизни во лжи, ты имел в виду?» – гневно бросила ему вслед Дженет. Злость помогла ей сдержать слезы до его ухода.

Но во сне она лишь молчала, не в силах ни заговорить, ни пошевелиться и ощущая безмерную боль от его предательства, ужас от сознания того, что Карл – ее Карл, которого она так любила и которому так верила! – оказался способен пожертвовать ею и всем, что у них было, ради низменной выгоды. Своей красотой, умом и любовью она заслужила всего лишь роль любовницы, тщательно скрываемой от глаз света, тогда как уродливая и глупая Ульрика деньгами купила себе почетную роль жены.

«Ну что ты, дорогая, я ее вовсе не люблю, я люблю тебя, – снова и снова твердил ей Карл. – Ты же сама знаешь. Но всегда считалось, что мы с ней в конце концов поженимся. Наши семьи договорились уже много лет назад. Понимаешь, у моего отца дела с ее отцом. Я никак не могу отказаться, они же рассорятся. Но ведь для нас с тобой это никакого значения не имеет. Ну какая тебе разница, женат я или нет»?

Во сне, как и в реальности, она никак не могла объяснить ему, что для нее это имеет огромное, решающее значение. Что никогда и ни за что она не позволит себе стать любовницей женатого мужчины.

Сегодня во сне она опять увидела его. Карл стоял перед алтарем рука об руку с Ульрикой в белом платье и фате. И надо было успеть, добежать до него, прервать церемонию, сказать ему, что он совершает ужасную ошибку. Но ноги отказывались повиноваться ей, словно налились свинцом. Чем сильнее пыталась она, тем все больше становилось разделяющее их расстояние. И когда наконец ценой невероятных усилий ей удалось добраться до него и схватить за руку, то к ней обернулся и презрительно улыбнулся уже не Карл – а Леон де Астен. Глаза его пронзили ее, точно два кинжала.

Конечно, объяснить этот сон было проще простого. Разговор с Жаклин пробудил уснувшие было болезненные воспоминания о Карле. А что до маркиза… Как ни жаль признавать, но он постоянно занимал ее мысли, точно навеки поселился в них.