Замок цветов - Маргарет Роум

Полдень еще не наступил, но было уже очень жарко. Флер шагала по тропинке между делянками. Под горячим, синим небом расстилался пейзаж, похожий на роскошный ковер изумительной красоты. Однако в душе ее было пасмурно и тоскливо.

Она замужем почти месяц, а за последние три недели видела Алена только мельком — в основном со спины, наблюдая из окна спальни, как муж садится в машину, чтобы ехать на фабрику, да иногда мельком совсем поздно вечером… После ужасной ссоры братьев, Ален избегал семейные застолья, объясняя это тем, что у них с Селестин много работы, и они не поспевают домой к ужину.

Замысел графини застыл на мертвой точке. Фактически контакты между Флер и Аленом почти прекратились, став формальными. Более того, за последнее время она все больше приходила к горькому убеждению, ничего уже поправить нельзя — Селестин и Ален явно выказывали, увеличивающееся, взаимное влечение. Похоже, он теперь жалел, что, поддавшись порыву отчаяния, женился…

Только приветственные возгласы вывели, наконец, Флер из задумчивости. Посторонние люди к ней куда внимательнее и любезнее, чем человек, с которым она связывала мечты о счастье.

Флер провела целый час, беседуя со сборщиками; их ловкие пальцы ни на минуту не замирали, собирая ароматные лепестки, а тем временем солнце поднималось выше, стало еще жарче, и у нее вдруг заболела голова. Сборщики постепенно уходили с поля — днем у них был перерыв, а вечером, когда не так палило, они опять возвращались. Флер пошла следом за ними в деревню — голова у нее болела нестерпимо.

Матушка Руж пригласила ее за стол — хоть немного перекусить.

От еды Флер отказалась — желудок наотрез отказался принимать черный хлеб, сухой сыр и лук, который ей предложили, но охотно взяла чашку черного кофе. Матушка Руж, глядя на нее, с упреком заметила, что Флер необходимо было надеть шляпу.

— Наше солнце гораздо горячее вашего, английского! Мадам, вы… такая бледная. Жан-Поль! — крикнула она щекастому мальчонке-внуку, который как раз пробегал мимо. — Сбегай-ка к соседке и спроси, не может ли она одолжить нам свою новую шляпу, да поживее!

— Ой, не надо, не стоит беспокоиться… — запротестовала Флер, раздумывая: неужели она и впрямь так плохо выглядит?

А тут еще молоденькая девушка, чьи лучистые глаза ни на минуту не оставляли Флер, робко заметила:

— Она права, мадам. У вас, северянок, такая нежная кожа. Надо ее беречь.

Флер смутилась, но еще больше от слов довольно пожилого мужчины, произнесшего витиеватый комплимент:

— У вас удивительное имя, мадам. Если мне будет позволено так сказать, вы — самый чудесный цветок из всех, что растут вокруг. Я прозвал вас английской розой, но потом передумал. Английские розы красивы, однако им не сравниться с розами Болгарии. Не случайно из них получают знаменитое парфюмерное масло. Розы, которые растут в этой гористой балканской стране, — самые прекрасные в мире, никакие другие не могут сравниться с ними, так же как, по моему мнению, никто не может сравниться с вами, мадам… Теперь, когда господин граф закончил свои опыты, у нас есть два повода к празднику — появление в семействе де Тревиль прелестнейшего, редкого по красоте цветка и тончайшего аромата духов, созданных фирмой «Мэзон Тревиль»! Это двойная удача! За нее не грех и выпить.

Значит, Ален завершил свою работу! Флер не сомневалась в истинности слов старика крестьянина — в деревне секрет держится ровно столько времени, сколько требуется одному человеку, чтобы рассказать новость другому. Но у Флер не хватило духу признаться, что новые духи предназначены не ей, а совсем другой женщине. Да и кому нужно знать, такие сугубо личные, подробности. Пусть вдоволь повеселятся всей деревней сегодня на празднике — старая графиня и ту часть мероприятия тщательно продумала, заранее заготовив для рабочих-сборщиков и их семей отличное угощение.

Вдруг улыбающиеся лица вокруг Флер словно подернулись дымкой. Густой запах сыра и лука подступил к горлу. Голова пошла кругом, а в глазах потемнело до черноты…

Придя в себя, Флер обнаружила, что лежит на кушетке в домике одного из крестьян. Кругом было темно и тихо. Флер не сразу поняла, где она, попыталась сесть, но над ней склонилась матушка Руж.

— Полежи еще, дитя, — сказала та, меняя ей прохладное полотенце на лбу.

— Вы были правы… Это у меня, наверное, от солнца…

— Так и есть, — горестно вздохнула старая крестьянка. — Господин граф ужасно расстроится, когда узнает, что мы не уберегли его молодую жену от солнечного удара!

— Я сама виновата — буду знать, как ходить без шляпы! Сейчас немного отдохну и пойду домой.

— Господи! — всплеснула руками матушка Руж. — Нет уж, пешком не отпущу! Один из наших людей отвезет вас в замок.

Никакие протесты Флер не подействовали. Вскоре она была доставлена к главному входу в грузовом фургоне, который ревел так, что поднял на ноги всех.

Сначала появились слуги, потом на верхней площадке лестницы показалась старая графиня. Одного взгляда на белое лицо Флер той было достаточно, чтобы без проволочек отдать распоряжения. Флер и опомниться не успела, как оказалась в постели своей, слава Богу, прохладной спальни, где были опущены шторы, защищавшие комнату от солнца. Графиня не сказала и слова упрека, но, взглянув в осунувшееся лицо невестки, нахмурилась:

— Отдохните, детка, за доктором уже послали, скоро он будет.

Флер ответила глубоким вздохом, а свекровь на цыпочках вышла, тихонько прикрыв за собой дверь. Проводив ее глазами, она подумала, что графиня, потратившая столько усилий на подготовку сегодняшнего вечернего приема, очень расстроится, если скверное самочувствие не позволит Флер быть среди гостей… Однако мысли ее стали путаться, и она погрузилась в глубокий сон, вернее, какое-то долгое, тяжкое забытье…

Кровать слегка скрипнула, когда она, наконец, шевельнулась.

— Ты проснулась? Вот и хорошо, — раздался голос из полумрака комнаты. Это был Ален. На фоне плотно закрытых штор его едва можно было различить. — Как ты себя чувствуешь?

— Вроде ничего, — ответила она не очень уверенно.

Сердце ее учащенно забилось, когда Ален подошел и присел на краешек постели.

— Вот и слава Богу. Наверное, лекарство более-менее привело тебя в норму.

— А разве доктор приходил?

Ален кивнул:

— Я сам привез его, когда maman позвонила и сказала, что ты заболела… Симптомы теплового удара были очевидны. В полудреме ты выпила лекарство, а потом хорошо отоспалась. Он распорядился, чтобы ты несколько дней не показывалась на солнце, особенно днем. Можешь встать, когда захочешь, но нагрузки тебе противопоказаны.

Ален вдруг улыбнулся, и у Флер от этой доброй улыбки перехватило дыхание.

— Даже наши сборщики и то не подставляют головы полуденному солнцу, а ты, глупышка, наверное, и не подумала об этом? Обещай впредь быть осторожнее, ладно?