Черная бездна - Валерий Рощин

И вдруг Сальвадор снова мычит, вытянув руку и тыча вправо пальцем.

Ну что там еще?!

Ого! Старик хоть и слабоумный, а за жизнь свою переживает – будь здоров! Справа перед въездом на стоянку тормозит знакомый «Фиат» светлой масти, из салона выскакивает все та же троица и бежит наперерез.

– Чтоб вас Фобосом накрыло! – негромко ворчу, оценивая общее расстояние до трапа.

Получается далековато. Был бы один – оторвался бы, а с «прицепом» не получится…

Вынимаю трофейный пистолет. Он с навинченным на ствол глушителем и с полным магазином. Быстро оглядываюсь по сторонам.

Нет, стрельба не годится. Все-таки неподалеку толпы прохожих, да и нет у меня желания встревать в уголовное дело.

– Решай же что-нибудь! – теребит мою руку Леона. – Решай скорее – они уже рядом!..

Тунис, порт Бизерта

Тунисский залив

Весна 1943 года

Рабочая лошадка «люфтваффе» – транспортный U-52 приземлился на полевом аэродроме юго-западнее Бизерты. Было раннее утро – солнечные лучи едва коснулись мелкой ряби на поверхности Тунисского залива.

Подняв облако пыли, самолет развернулся у дальнего барака и остановился. Открылась дверца, из темного проема по очереди спрыгнули трое мужчин в тропической полевой форме без знаков различия. Каждый нес небольшой армейский ранец, автомат и подсумок с запасными магазинами. К самолету тотчас подкатил автомобиль защитного бежевого цвета.

Ровно через пятнадцать минут штурмбаннфюрер Шмидт сидел в большой штабной палатке и потягивал крепкий кофе. Напротив – через сколоченный из досок стол – склонил голову над текстом секретного пакета генерал-фельдмаршал Роммель. «Лис пустыни» (таковым было прозвище талантливого полководца) выглядел уставшим и подавленным. Его лицо обветрилось и потемнело, вокруг глаз появились морщины.

Шмидт неплохо знал фельдмаршала и уважал этого масштабного мыслителя, решительного бойца и великодушного рыцаря, талантливого полководца и человека необыкновенного личного обаяния.

Дальний угол, закрытый от посторонних желтым брезентом, занимали шесть стальных сейфов – высоких и монолитных, словно вытесанных из гранита. Вокруг палатки, на некотором удалении, разреженной цепью стояли часовые. У входа замерли два верных товарища Франца Шмидта: оберштурмфюреры СС Петер Флейг и Хуго Шрайбер. Последние пару лет Шмидт неизменно включал этих толковых офицеров в состав дивизеншутцкоммандо, для выполнения секретных заданий рейхсфюрера.

– Вам не помешало бы отдохнуть, господин фельдмаршал, – заметил Шмидт.

Ознакомившись с содержанием только что доставленного из Берлина секретного донесения, Роммель усмехнулся:

– Что, плохо выгляжу?

– Мы познакомились с вами в июне сорок второго под Тобруком, и тогда вы показались мне неисправимым оптимистом. А сегодня вы мрачны и подавлены.

– Я рад, что ты прибыл, Франц, – изобразил на лице подобие улыбки Роммель. – Видишь ли, девять месяцев назад наши дела в Северной Африке складывались куда успешнее, чем сейчас.

– Неужели все так плохо?

– Эх-х… – вздохнул легендарный командующий, – если бы фюрер выполнил данное обещание и обеспечил мой корпус топливом и подкреплением, мы давно овладели бы Каиром, Суэцким каналом и выиграли африканскую кампанию.

– Я слышал, будто к вам перебрасывают войска по воздуху.

– Поздно. Слишком поздно. Американские бомбардировщики ежедневно прилетают из Европы, английские – с Мальты. Британские наземные силы превосходят мой корпус по количеству танков и самолетов примерно в шесть раз. Более того, противник высаживает силы на побережье Марокко и Алжира…

– Но вы по-прежнему держитесь! – попытался подбодрить фельдмаршала Шмидт.

– Держимся. Но суть вопроса, к сожалению, состоит не в том, когда наступит перелом, а сколь долго мы еще выдержим. Ладно, хватит о грустном! Я на самом деле рад тебя видеть, ибо собрать «посылку» стоило гораздо меньших усилий и нервов, чем сохранить и переправить ее в Германию.

– Вы очень ответственный человек.

– Ответственный? А тебе известно, что в этих сейфах и сколько?

– Я предпочитаю не знать о содержимом саквояжей, чемоданов и стальных ящиков, которые мне приходится перевозить из одной точки в другую.

– То-то же. И все же тебе не помешает кое-что знать. Для общего, так сказать, представления.

Роммель поднялся и направился к сейфам, поясняя на ходу усталым, недовольным голосом:

– Если не брать в расчет огромной ценности египетских артефактов, а посчитать лишь номинальную стоимость золота и драгоценных камней, то выйдет около ста миллионов рейхсмарок.

– Какова же полная стоимость коллекции? – последовал за ним молодой офицер.

– Говоря о полной стоимости, названную сумму следует увеличить раз в десять.

– Миллиард?! – округлил глаза Шмидт.

– Приблизительно так, – приподнял фельдмаршал желтый брезент.

– О, мой бог! Столько мне перевозить еще не доводилось!

– Каждый сейф со всем содержимым весит около тонны.

– Позвольте, а это что? – показал на последний ящик офицер СС.

Пять стальных ящиков имели вид обыкновенных несгораемых сейфов. А вот шестой почему-то был густо обмазан черной смолянистой массой.

– Гудрон, – пояснил Роммель. – Я распорядился хорошенько промазать все швы и щели.

– Зачем? – потрогал глянцевую поверхность штурмбаннфюрер.

Роммель отодвинул молодого человека, опустил брезентовый полог и негромко сказал:

– Держитесь подальше от этого ящика, Франц.

– В нем что-то особенное?

– Содержимого я не видел…

Выяснить, что находится внутри, Франц не успел – в палатку ворвался Флейг.

– Господин фельдмаршал, офицер связи сообщает о появлении тридцати американских бомбардировщиков.

Роммель поднял голову, прислушался…

С северо-запада нарастал низкий гул.

– Черт бы их подрал! Как же они изматывают душу! – решительно направился он к выходу. Не оборачиваясь, бросил: – Франц, забирай своих обер-лейтенантов и следуй за мной – здесь есть неглубокое укрытие…

К началу 1943 года Эрвин Роммель понимал катастрофическое положение своего экспедиционного корпуса и не верил в выигрыш североафриканской кампании. Восьмая армия генерала Монтгомери перешла в наступление, и в сражении при Эль-Аламейне англичане прорвали фронт. Корпусу пришлось отступить в Тунис.