Отягощенные злом. Нет пути назад - Александр Афанасьев

Машины остановились. Фары никто и не думал включать: оба водителя пользовались приборами ночного видения.

Казачий патруль прошел впереди, даже и не подозревая о том, что выше них по дороге.

– Чисто.

– Малый вперед.

Машины снова двинулись.

– Направо.

Они повернули туда, откуда вышел патруль.

– Держать дистанцию. Пять минут.

– Есть пять минут.

Здесь была высотная богатая застройка, частично уже выгоревшая. Когда все окончательно зачистят, найдут в одной из комнат вырезанных владельцев квартиры, в других – туалет. Боевики-исламисты чаще всего были выходцами из бедноты, они не знали, как пользоваться ватерклозетом, им вообще была в корне чужда идея смывать хм… отходы водой, когда у них в районе воды не хватало для питья. Заходили в любую свободную комнату и там гадили на пол.

Машины включили фары, на них также стояли светофильтры, пропускающие только невидимую часть света для работы с приборами ночного видения. В этот район, стоявший уже в нагорье, вложили огромные деньги: дороги здесь проходили не по земле, они были подняты на бетонных быках, где на полметра, а где и на три метра, так, чтобы были ровными и прямыми, а не вихлястыми и подчиняющимися местному рельефу. Здесь были поливаемые газоны и садики, и даже ручьи, питающиеся из пробуренных в предгорье скважин. Неудивительно, что классовую ненависть обитатели местных жилищ вызывали просто лютую. Еще это усугублялось тем, что на севере жили не персы, как в центре города, и не натурализованные и приехавшие на заработки арабы и урдуязычные нищие индусы[13], как на юге, а мазендеранцы (огнепоклонники), азербайджанцы, армяне и евреи…

– Две минуты!

– Две минуты, приготовится! Цель будет слева по курсу!

Патрон в патронник дослан уже давно, остается только снять с предохранителя. Пулеметчик на пулемете старается «не упустить» прицел.

И тем не менее кто-то все же видит их. Кто-то, у кого есть доступ к приборам ночного видения и у кого достаточно высокий уровень подготовки, чтобы выставить скрытые патрули. Их явно засекли через прибор ночного видения, сразу, как они вышли из-за поворота.

– «РПГ» на двенадцать!

Прямо перед ними – скоростная «одиннадцатая» трасса, путепровод, ведущий в гору. Он не поврежден ударами. И на путепроводе стоит какая-то легковая машина, а около нее – вооруженные люди.

– Держитесь!

Водитель на головной резко вывернул руль. Ракета «РПГ», пущенная с путепровода, бьет по центру автострады, черный фонтан взрыва, справа трескается стекло, видно очень хреново. То ли опыта не хватает, то ли людей нет, то ли вооружения, но гранатомет у засадной группы только один, второго нет. Головная машина резко уходит в сторону, ударяется об отбойник. С путепровода летят пули. Канонир на второй машине открывает огонь из автоматического гранатомета, очередь ложится точно по отбойнику путепровода. Серия вспышек, дым – и боевики затыкаются.

– Подавлено! Подавлено!

– Продолжаем движение! Доложить о потерях!

– Дамир ранен! Черт, он ранен!

– Оказать помощь, продолжать движение!

Остановиться, даже здесь, – смерти подобно. Русские слишком долго пробыли на Востоке, чтобы помнить всегда: движение – это жизнь. Остановился – через пять минут начнет собираться толпа, через пятнадцать – ты уже никуда не уедешь, через полчаса тебя гарантированно разорвут на куски.

Машины вырываются из-за путепровода, вслед им строчит одинокий автомат. Его даже не пытаются подавить.

– Тридцать секунд, слева!

– Пулемет на десять часов!

Из одного из высотных бетонных зданий по дороге трассерами, непрерывным огнем открывает огонь пулемет. Пулеметчик хороший: первые же пули приходятся по кабине головного пикапа. Человек, сидящий на правом переднем, успевает выскочить из теряющей ход машины, катится по бетону. А вот водитель не успевает. Дорога здесь возвышается над местностью примерно на два метра, но здание находится еще выше в гору, метров на пять, и до него не меньше ста метров. От здания открывают огонь несколько автоматчиков, расстреливая трассу.

– Крупнокалиберный, огонь! Гранатомет, огонь!

Но команды ждать и не стоит: и за пулеметом, и за гранатометом испытанные люди. Крупнокалиберный пулемет бьет по позиции пулеметчика боевиков в угловой комнате здания, трассеры размером с футбольный мяч врезаются в стену, все покрывается пылью, пулемет замолкает. Автоматический гранатомет накрывает позицию боевиков у входа в здание, там тоже все покрывается дымом и вспышками разрывов. В отличие от русских у боевиков, прикрывающих ОВЦ, похоже, негусто с тяжелым вооружением.

Кто-то, тяжело топая, подбегает, помогает подняться.

– Отстань, я сам…

Человек поднимается. Открытой стрельбы нет, но надо действовать как можно быстрее.

– Все целы?

– Мехмет мертв!

Это не так страшно. Мехмет – бывший шахский гвардеец, хорошо знающий город, он избежал кровавой расправы на стадионе и прибился к ним, к русским, чтобы выжить. Его сделали водителем, он хорошо знал город и умел пользоваться ПНВ, потому что служил в секретной полиции САВАК. Но смерть таки не отпустила, догнала, забрала, что ей полагается, даже сейчас, когда город со вчерашнего дня наш. Что остается сказать? Это предопределено Аллахом, и он сделал, как пожелал, только и всего.

– Так. Машина два, на тот съезд, через стоянку, занять позицию на той стороне здания. Нельзя допустить, чтобы кто-то удрал. Мы заходим спереди. Дамир, как ты?

Здоровяк татарин держится:

– Все в порядке, господин майор.

– Так, пошли, пошли, пошли!

Труп водителя просто выбрасывают на бетонку, обе машины сворачивают на съезд. За одной из них прячется штурмовая группа.

– Бык два-два, здесь Большая птица четыре, вопрос: почему не докладываете о контакте? Что происходит, вам нужна помощь? Мы зафиксировали перестрелку.

Черт, этих только и не хватало…

– Птица четыре, здесь Бык два-два, мы справляемся своими силами. У нас убит проводник и один раненый, потери противника – около десяти единиц, десяти единиц. Вопрос: что вы видите? Есть движение в секторе?