И в море водятся крокодилы - Фабио Джеда

Как найти такую сумму денег?

Наступил очередной пятничный вечер. Я уже говорил, что это был единственный день, когда мы могли делать что хотели, и я проводил его, играя в постоянном и нескончаемом — можно так сказать? — чемпионате по футболу против команд других фабрик. Короче, однажды в пятницу мой друг, с которым я разговаривал за ужином о перевозчиках, подошел к камню, на который я присел, чтобы восстановить дыхание, и спросил, могу ли я его выслушать.

Я напрягся. Мой друг был не один. Вместе с ним подошли еще несколько афганцев.

Он произнес:

— Слушай, Энайат, мы тут поговорили. Хотим поехать в Турцию. Мы накопили достаточно денег, чтобы оплатить дорогу, и тебе в том числе, если хочешь. Мы тебе это предлагаем не только из братских чувств и тому подобного, — продолжал он. — Когда ты едешь вместе с друзьями, вероятность, что все пройдет успешно, намного больше, чем когда ты один, когда тебе не у кого попросить помощи в минуту опасности. — Он сделал паузу, поскольку команда, сменившая нас на поле, забила гол, и все заорали от радости. — Что скажешь?

— Что я скажу?

— Угу.

— Я вас благодарю и принимаю ваше приглашение. Что я еще могу сказать?

— Это очень опасное путешествие, ты понимаешь?

— Понимаю.

— Намного более опасное, чем другие.

Мяч отскочил от камня и замер у моих ног.

Я отправил его обратно ударом ноги, с носка. Солнце освещало каждый уголок неба, оно было не голубым, а желтым, и у золотых облаков края были рваными от ран, нанесенных горами. Где трещат и дробятся скалы. Где режет и душит снег.

Тогда я еще не знал, что горы убивают.

Я сорвал стебелек сухой травы и принялся его жевать.

— Я никогда не видел моря, — сказал я. — И вообще есть еще куча всего, чего я никогда в жизни не видел, но хотел бы увидеть. К тому же здесь, в Куме, выходить за ворота фабрики стало очень опасно. Ну и как вы думаете, что я вам отвечу? Я готов ко всему.

Я произнес это очень уверенно. Но совершенно безотчетно. Если бы я знал, что меня ждет, я бы не поехал. А может, поехал бы. Не знаю. Но наверняка сказал бы это как-нибудь по-другому.

Мы слушали. Мы все слушали. Слушали рассказы тех, кто побывал там и вернулся. И узнавали о тех, кто совершил это путешествие, из рассказов их спутников, которые, похоже, и выжили-то лишь ради того, чтобы поделиться с нами всеми этими ужасными историями. Можно было подумать, что правительство нарочно оставляет в живых одного или двоих из каждого каравана, чтобы напугать остальных. Кто-то замерз насмерть в горах, кто-то был застрелен полицией на границе, кто-то утонул в море между Турцией и Грецией.

Однажды в обеденный перерыв я разговаривал с парнем, у которого, можно сказать, не было половины лица, правда, от него осталась отбивная. Как котлета из «Макдоналдса», если ее долго подержать на плите.

— Из «Макдоналдса?»

— Да, из «Макдоналдса».

— Забавно. Иногда ты говоришь что-то типа: «Он был ростом с козу». А в другой раз, когда приводишь пример, упоминаешь «Макдоналдс» или бейсбол.

— Почему это забавно?

— Потому что это из разных культур, из далеких друг от друга миров. По крайней мере, мне так кажется.

— Даже если и так, Фабио, эти два мира теперь оба во мне.

Тот парень рассказал мне, что грузовичок, в котором он ехал через Каппадокию, попал в аварию. На повороте горной дороги в провинции Аксарай он столкнулся с фургоном, везущим лимоны. Парня выкинуло наружу, и он проехался лицом по земле. Потом его схватили турецкие полицейские и хорошенько обработали. А когда они передали его иранским коллегам, те тоже избили его до полусмерти. В общем, его путешествие в Европу (он в Швецию хотел попасть) превратилось вместо мечты в кошмар из крови и мяса. Он сказал мне:

— Я бы одолжил тебе денег на поездку, но не сделаю этого, потому что не хочу быть ответственным за твою боль.

И многие другие говорили как он, но я не уверен, были ли они искренни, возможно, просто жадины, и все.

А мне хватило бы одной-единственной хорошей новости о человеке, который подался в Турцию. Мне достаточно было услышать: он это сделал, у него получилось, он добрался до Турции, попал в Грецию, в Лондон, — это сразу придало бы мне уверенности. Если смог он, то и у меня получится, думал я.

В итоге отправиться в путешествие решилось четверо. Потом мы узнали, что Фарид, парень с соседней фабрики, тоже задумал покинуть Кум. И не только это. Еще мы узнали, что перевозчик, к которому он хотел обратиться, приходился ему двоюродным братом.

Мы рассудили, что такую возможность упускать нельзя, и если перевозчик действительно его двоюродный брат, на него можно положиться, и если мы поедем с ним, мы сами станем друзьями его брата, и отношение к нам будет соответствующее.

Однажды после окончания смены, таким же обычным днем, как и остальные, мы сложили наши вещи в брезентовые рюкзаки, попрощались с директором фабрики, получили причитающееся жалованье и на рейсовом автобусе (как обычно, боясь блокпостов) приехали в Тегеран. На автовокзале мы встретили уже ожидавшего нас двоюродного брата нашего друга. Он отвез нас к себе домой на такси — одно из тех мини-вэнов, куда набивается много народу.

В гостиной, держа в руках чашку чая, он сообщил, что у нас есть два дня, чтобы запастись пищей на дорогу — пищей легкой, но питательной, вроде сушеных фруктов, миндаля, фисташек — и купить пару тяжелых горных ботинок и теплую непромокаемую одежду: особенно важно, чтобы она была непромокаемая, подчеркнул он. А еще обычную одежду, которую можно носить в Стамбуле. Мы же не могли бродить по городу в потрепанной и вонючей дорожной одежде. Нам следовало непременно все это купить, но, разумеется, важнее всего была обувь. Двоюродный брат нашего друга особо на этом настаивал.

Мы отправились на базар за покупками, испытывая такую эйфорию, что не передать словами. По возвращении мы показали новые ботинки перевозчику, чтобы узнать, подходят ли они. Он повертел их, осмотрел швы, согнул подошву, заглянул внутрь и подтвердил, что да, они отлично подойдут.

Это была неправда.

Он говорил это по неведению — относительно двоюродного брата моего друга у меня нет сомнений, — он полагал, что знает, какой путь нам предстоит, но на самом деле он не знал, потому что никогда не был там, в горах. Он должен был просто перепоручить нас другим. Он был посредником. Именно ему, добравшись до Турции, нужно было позвонить и сказать: мы добрались. Чтобы друзья, которым мы здесь, в Куме, оставили деньги, их ему передали.

Держа ботинки на вытянутой руке и разглядывая их на свету, он произнес:

— Дорога займет три дня. Ботинки крепкие и подходящие. Молодцы. Отличная покупка.

На следующее утро за нами на такси приехал иранец. Он отвез нас в дом за городом, где мы остались ждать. Примерно через час подъехал автобус — водитель тоже был свой — с пассажирами внутри, которые не могли толком понять, где они оказались. По сигналу клаксона мы выбежали из дома и забрались в автобус на глазах удивленных женщин и детей, а также нескольких мужчин, которые попытались было протестовать, но их заставили замолчать.