Ушкуйник. Бить врага в его логове! - Юрий Корчевский

– Чего же не отблагодарил?

Не нашелся Мишаня, что ответить – замотался, не успел спросить заранее у Кости – чего в подарок-то покупать.

Вышли из воеводских хором. Мишаня бумагу бережно свернул рулоном и сунул за пазуху.

– Куда мне с бумагой этой?

– В управу, за деньгами. Пойдем, провожу.

Идти пришлось недолго. Костя показал рукой:

– Вот управа, иди, я в коридоре подожду.

Писарь в управе долго читал бумагу, шевеля губами, и Мишкино терпение чуть не лопнуло. Потом он ушел – долго не было, и вернулся с кожаным мешочком.

– Пересчитай и распишись. Грамотный?

– А то!

Мишаня пересчитал монеты, обмакнул перо в чернильницу и вывел: «Лобановъ».

Они вышли из управы.

– Ты прости, Костя, что ждать заставил. Я в первый раз на подряде, не знаю всего.

– Наверное – в последний. Я же тебя предуп-реждал.

– Ты о подарке? Я все спросить хотел – чего воеводе дарить принято? Опять-таки: мало подаришь – обидится, а много не могу, с людьми еще расплатиться надо.

– Цацки подари. У воеводы дочь есть, и он в ней души не чает. Пошли к златокузнецам.

Костя привел Мишаню в лавку. Невелика лавка, скорее даже – лавчонка. Зато на прилавке – золотые да серебряные украшения. Есть и попроще – медные.

Разбежались глаза у Мишани. Чего выбрать? Золото он только в монетах видел, а украшения и в руках не держал. Опять выручил Костя, уверенно ткнув пальцем в серебряные серьги.

– Эти бери. Я вкус дочки воеводы знаю – ей понравятся.

Узнав о цене, Мишаня внутренне содрогнулся, но виду не подал – снял с пояса кошель. Куда деваться – купил он серьги.

Еще вот Косте подарок нужен. Только как его об этом спросить?

Набрался смелости Мишаня, завел разговор об этом уже на улице.

– Брось, свои люди – сочтемся! Ты скоро в Хлынове жить будешь, видеться часто придется – авось наступит пора, не откажешь мне в помощи, коль попрошу!

Но Мишка уперся – сказывалась купеческая привычка не откладывать расчет.

– Хорошо, будь по-твоему – пошли к оружейнику. Для воина самый ценный подарок – оружие.

Костя выбрал себе засапожный нож – длинный, узкий, с костяной ручкой. Мишаня расплатился и тут же, в лавке, вручил нож Косте.

– Как бы теперь с воеводой увидеться?

– Пошли к нему домой. Повинишься, скажешь – забыл.

Долго воеводу пришлось ждать в гостиной, но – появился все-таки. Поклонился Мишаня:

– Вернулся я, воевода-боярин, чтобы благодарность тебе принести! Прости, воевода, совсем из головы выскочило. Увидел тебя поперва – растерялся.

И протянул на ладони серьги.

Воевода серьги принял, осмотрел.

– Прощаю. Впредь не теряйся.

Подал голос Костя:

– Молод он еще, исправится. Растерялся просто, рядом с боярином не стоял никогда. Слава твоя воинская да знатность совсем памороки парню отбила.

Улыбнулся воевода в усы – понравилась ему лесть.

– Идите с богом!

Мишаня с Костей вышли довольные.

– Простил воевода. Суров он, да отходчив.

А на улице уже смеркаться начало.

– Может – у меня переночуешь? Куда ты, на ночь-то глядя?

– Ништо! Далеко ли до Чижей? Мигом добегу.

– Добежать-то добежишь, да деньги при тебе немалые, поберегись!

Тут же, у дома воеводы, и расстались. Успел Мишаня из города выскочить, пока еще ворота городские не закрылись. И – бегом к Чижам, благо – видны вдалеке. Добежал уж почти, когда двое дорогу заступили.

– Ты чего тут разбегался?

– Домой спешу.

Мишаня понял – драки не избежать. Вытряхнул грузик кистеня в ладонь, развернулся немного.

– Деньги за проход давай, не видишь – мытари мы, – захохотал долговязый в заячьем треухе.

– Мытарь деньги за товар взимает, а какой у меня товар?

– Гы-гы, счас найдем, – шагнул к нему второй грабитель.

Не стал ждать Мишка – влепил ему в лоб грузиком кистеня. Сам тут же упал, успев при падении подсечь долговязого, да ногой в валенке врезал ему по лицу – от души. Вскочил, нож выхватил, долговязому к шее приставил.

– Чего балуетесь? Насмерть сейчас порешу!

Скосил глаза долговязый, увидел товарища своего, что без чувств лежал, и понял – помощи ждать неоткуда. Сам из охотника в добычу превратился.

– Стражникам вас сдать, что ли?

– Не надо стражникам, – просипел долговязый.

К разбойникам и татям наказание применялось одно – повешенье. Зачем преступника в тюрьме содержать, деньги на его кормежку тратить? Грабителю одно место – на суку, в петле.

– Дяденька, отпусти, – прогнусавил долговязый.

– Ладно, я добрый сегодня. Забирай дружка своего, и с глаз моих долой! А то – передумаю.

Вскочил долговязый, подхватил приятеля своего под мышки и поволок прочь. А Мишаня домой отправился, кистень в руке сжимая.

Пока бежал из Хлынова, совсем темно стало. Только дома дух и перевел. Все-таки надо было послушать Костю, переночевать у него. А вдруг бы грабителей трое было да поопытнее? Окружили бы его со всех сторон – да дубиной по голове? Только сейчас в полной мере осознал Мишаня свою оплошность.

А утром поспешил к Павлу. Рассчитался сполна с лесорубами, отдал деньги возчикам. А потом – к плотникам.

– Пора и дом возводить.

Он отправился с артелью в город – артельному атаману место показать для стройки, на снегу план обоих этажей нарисовал, задаток оставил. А сам домой – отсыпаться, устал он за эти суматошные дни.

Теперь почти каждый день Мишаня после работы в лавке спешил в Хлынов, радовался, что изба на глазах растет. Плотники хлеб даром не ели: венец за венцом ложились бревна, стал заметен дверной проем, а потом – и оконные обозначились.

Закончили плотники первый этаж, перекрыли бревнами – взялись за второй.

Мишаня с удовольствием и радостью ходил по стройке, вдыхая ароматы дерева – опилки и стружка пахли вкусно, даже в ноздрях щекотало.

Товары в лавке постепенно таяли. После ледохода надо за новыми ехать, только не хотелось Мишане стройку без пригляда оставлять. Успеть бы новый дом с лавкой закончить, чтобы товар туда везти – чего его снова перетаскивать из Чижей? Потому и торопился Мишаня и плотников то-ропил.

После Пасхи дом был готов, осталось полы настелить да печь побелить. Мишаня на торг сходил, выбрал два замка: на лавку и дом. Замки были новгородские – массивные, с замысловатыми ключами.