Ушкуйник. Бить врага в его логове! - Юрий Корчевский

– Так я с тобой простым гребцом пойду. На веслах сидеть буду, и ты ни словом, ни жестом не покажешь, что я необычный гребец. И спуску ты мне ни в чем не давай. Недоволен чем будешь – можешь даже ударить в наказание. Но никто ничего заподозрить не должен.

– А самих-то нас в рабство не возьмут в твоем – Сарае?

– О! У татар да моголов закон такой есть – купцов трогать не моги. За нарушение смертью карают.

– А везти чего на продажу? Не идти же пустым?

– Из нас кто купец – я или ты? Поговори с людьми, узнай, что в Сарае спросом пользуется. Пока несколько дней с ордынскими купцами торговать будешь, я город осмотрю. Одно учти – христианам там нельзя оружие иметь.

– Да как же без сабли-то?

– А ты саблю-то спрячь хорошо на судне. Пока время есть – устрой тайник.

– Подумать надо.

– Вот чудак-человек! Конечно надо. Потому и сказал заранее, чтобы время на раздумье и подготовку было. А теперь дай слово, что никто о разговоре нашем не узнает, что бы ты ни решил, даже если отказаться надумаешь.

– Даю, буду молчать как рыба.

Исподволь Мишаня начал разговаривать с купцами – кто бывал по торговым делам в Сарае. Все оказалось более сложным и запутанным, чем представлял себе Михаил.

Оказывается, городов с названием Сарай в Орде было два. Один – Сарай-Берке – был разрушен войском Тимура, или, как его еще называли, Железного Хромца. При походе на Русь его армия захватила и разрушила город. Второй город, Сарай-Бату, утратил былую красоту и силу, хирел, находился на одном из притоков Волги.

Собственно, сама Орда, или улус Джучи, распалась на десяток мелких самостоятельных ханств. Правил Большой Ордой – самым сильным ханством – хан Ахмад, сын Кичик Мухаммад-хана. Ханство сильно кочевыми народами – монголами и асами, кипчаками. Из оседлых – волжские булгары, марийцы, мордва, хорезмийцы. В городе полно русских холопов из пленных, а также свободных людей – купцов, ремесленников. Также узнал кое-что интересное – купцы из обоих Иранов, Египта, Сирии, а также их товары находятся на особом, огороженном участке.

Даже выявил, что стены крепости, так же как и дома – глинобитные, из обожженной глины. Поскольку леса вокруг не было, бревна приходилось доставлять судами. И по товарам, что спрос там имеют, Мишаню просветили купцы: можно лес или доски везти и все, чем богата Русь – воск, мед, меха. Рыбы там и своей хватает, а вот свинину жители и вовсе не едят. Мотал все услышанное Мишка на ус, запоминал, чтобы потом с Костей обсудить.

Костя пришел к нему сам.

– Пошли хоть в лавку, чтобы без посторонних поговорить.

Михаил дверь в лавку изнутри запер. Устроились на скамье. Михаил и выложил все, что узнать успел.

– Нового я от тебя не услышал – сам уже с купцами да с недавно выкупленными невольниками разговаривал. Много знаю. Препоны есть, как и в любом деле. И основные из них – люди, которые здесь, среди нас крутятся. Слишком много в городе ушей любопытных. Наместник казанского хана Ибрагима, что на Филейской горе обосновался, не дремлет. Доносчиков пригрел, за полезные сведения серебром платит. Вятчане тоже хороши. Если ты не в курсе, скажу – верхушка хлыновская пополам разделилась. Одни – и я в их числе – хотят под руку Великого московского князя отойти, другие хотят независимости и от Москвы и от Казани. Только не бывать этому! – сдвинул брови Костя. – Слишком Хлынов слаб, какая-то сторона непременно его вассалом сделает. Если бы соседи поддержали – так нет же. Еще полста лет назад устюжане с вятичами побоище устроили в Раздерихинском овраге – ну, где сейчас часовня архангела Михаила стоит.

– Бывал уже там.

– И получается – нет у нас крепких союзников в походе на Сарай. Москве бы сейчас самой от татар отбиться да в Новгороде вольницу обуздать. Она сейчас нам не помощник. Устюжане, может, и помогли бы, да выставят отряд малый, а добычи половину потребуют. Людей у нас мало, вот в чем беда, – тяжко вздохнул Костя.

Михаилу показалось, что Костя не столько для него говорит, сколько сам с собой рассуждает.

– Наемников ежели позвать, так они же деньги авансом потребуют да и болтливы больно. А ну как казанский баскак проведает о наемниках? Да и не проведешь скрытно такое количество воинов. Вот и приходится изворачиваться.

Костя встал и нервно зашагал по лавке.

– А разведать, что в Сарае правители замышляют, в любом случае надо, без этого в набег отправляться никак нельзя – слишком многое на кон поставлено. Ошибись я – люди жизнями заплатят. На пути к Сараю – Казань, случись у нас болтун – перехватят по пути. У татар сил несравнимо больше, исход может быть печальным.

Костя подошел к Мишане, положил руку на плечо.

– Ладно, всему свое время. Закупай пока товары для плавания.

Долго раздумывал Михаил – что купить, чтобы не прогореть и распродать быстро. Остановился на лесе. Купил ошкуренные бревна, которые и сложил на пристани.

А после Святой Троицы Костя решил отправиться в путь.

Погрузили бревна на палубу, стянули их веревками. Кормчий Павел поглядывал на груз неодобрительно – из-за высокого его расположения ушкуй стал менее остойчивым. Как бы не перевернуться на крутой волжской волне.

Вышли из Хлынова ранним утром.

На месте гребца сидел Костя, одетый, как все корабельщики. Так же, как и другие гребцы, усердно работал веслами, отводя ушкуй от причала. Дальше плыть стало легче – течение помогало да попутный ветер, парус подняли.

Через несколько дней вошли в Каму. Павел и ее знавал – хаживал здесь несколько раз. Была Кама значительно полноводнее и шире, чем Вятка, более удобна для судоходства. На Вятке что ни верста – поворот, а уж отмелей да перекатов – не сосчитать, и течение более быстрое.

Через три дня, когда пристали на ночевку к берегу, Павел как бы случайно обмолвился:

– Завтра в Волгу выйдем. Казань справа останется. Мимо басурман бы проплыть без задержки.

Корабельщики пропустили эти слова мимо ушей, да только не Костя. Тот внимательно посмотрел на кормчего и понял – это для него сказано. Павел ведь Костю узнал сразу, как только он появился на ушкуе. Но, предупрежденный Мишаней, сделал вид, что они незнакомы. Ругал, как и всех, когда команды исполнялись медленно. А ругаться Павел умел мастерски, просто виртуозно.

Утром, едва отчалили, снова подняли парус. Павел поставил Костю впередсмотрящим, на носу. Там он мог, не вызывая подозрений других гребцов, следить за ситуацией на берегах.

На месте стрелки, где сливались две могучих реки, справа, на казанском берегу, показались конные татары. Разъезд из десяти всадников. Они поглядели на ушкуй, прокричали что-то непонятное да и постепенно растаяли позади.

Широка Волга, полноводна. От берега до берега версты три-четыре. Мишаня оторопел от величия реки. Случись вплавь с ушкуя до берега добираться – и сил никаких не хватит.