Крымская кампания 1854-1855. Трагедия лорда Раглана - Кристофер Хибберт

Следуя этому напутствию, Канробер отдал своим войскам приказ нанести фронтальный удар по русским позициям, переправившись через реку на одном из самых труднодоступных ее участков. Пехотинцам хоть и с трудом, но удалось выбраться на крутой противоположный берег, однако с артиллерией все обстояло совсем не так гладко. Пришлось сделать остановку, поскольку для тактики французов было аксиомой, что пехота не может наступать на открытой местности без поддержки артиллерии.

Пехота залегла. Передовые подразделения были в какой-то мере защищены склонами холмов, однако двигавшиеся за ними войска оказались под шквальным огнем русских батарей, расположенных на высоте Телеграфный столб. Пока залегшая, как и англичане, французская пехота ожидала артиллерийской поддержки, французские батареи вновь переправили на «свой» берег. Затем они форсировали реку примерно в одной миле ниже по течению, там, где уже переправилась передовая бригада дивизии Боске.

В это время дивизия под командованием принца Наполеона также попала под огонь батарей с высоты Телеграфный столб. Французы залегли в районе виноградников правее горящего поселка Бурлюк. Командир дивизии даже не предпринял попытки переправить на другой берег свою пехоту или артиллерию. Прячась за стенами виноградников, французы жаловались, что напрасно жертвуют жизнями. И без того неблагоприятную обстановку еще более усугубил маршал Сент-Арно, который решил направить через этот участок две бригады находящейся в резерве дивизии генерала Форея в помощь дивизиям Боске и Канробера. Войска резерва скученно и беспорядочно пытались наступать через горящие виноградники на узком, хорошо пристрелянном участке.

В течение полутора часов Раглан получал от взволнованных французских и английских офицеров доклады о том, в каком затруднительном положении оказались союзники. Он выслушивал их с невозмутимой вежливостью. Наконец к нему прибыл адъютант Сент-Арно, который заявил, что, если немедленно не принять меры к ослаблению давления на войска дивизии Боске, французы будут вынуждены «принять компромиссное решение». Враг любого пустословия, Раглан попросил офицера выразиться яснее. Тогда тот пояснил, что Сент-Арно опасается, как бы не пришлось отойти.

Отпустив офицера, Раглан принял решение. Он заявил Кинглейку, что не может больше смотреть на то, как его солдаты лежат под огнем артиллерии противника. Он долго ждал успешных действий французов, однако теперь стало ясно, что тянуть больше нельзя. Дождавшись отставших от него офицеров штаба, Раглан объявил приказ о возобновлении наступления. Услышав слова командующего, генерал Эйри просиял от счастья. Через минуту капитан Нолэн уже скакал в сторону фронта. Спустя некоторое время полки один за другим поднялись и снова двинулись к переправе.

Солнце палило нещадно, как никогда прежде. Измученные болезнями и долгим маршем солдаты теперь страдали еще и от жары и жажды. Первые шаги давались трудно. Сначала земля дрогнула под тяжестью сбрасываемых солдатами ранцев и мешков. Затем шеренги медленно двинулись вперед. То и дело приходилось переступать через распростертые тела погибших. Чем ближе к реке, тем труднее становилось идти. Здесь ровная степная земля была перепахана снарядными разрывами, загромождена обломками стен и заборов, сгоревшими деревьями и кустарником. Артиллерийский огонь становился более интенсивным. Теперь можно было уловить, что к тяжелому гулу, который издавали летящие ядра, примешивается свист пуль, выпускаемых русскими гладкоствольными ружьями. Этот звук невозможно было спутать с пением пули Минье. Глядя за реку, солдаты уже могли различать, как широкие жерла тяжелых пушек на мгновение охватывают красные лепестки пламени. Некоторые, в особенности более впечатлительные новички, почувствовали слабость и тошноту. Такие, хоть их было и немного, не пошли дальше уцелевших окраин поселка. Спасительная темнота открытых дверей и окон манила их, обещая покой и безопасность. Самые трусливые бросались в дома и коровники, забивались в дальние углы, дрожали от страха, мечтая хоть ненадолго избавиться от этого кошмара.

Нарушилось даже слабое подобие боевого порядка. Командиры батальонов давно оставили даже саму мысль добиться от подчиненных тех четких линий построения, которые были отработаны годами долгих тренировок и парадов.

Путь дивизии Лэси Ивэнса преградил горящий поселок. Генералу пришлось отправить два полка под командованием генерала Адамса в обход его справа. Другая часть дивизии должна была выполнить такой же маневр слева под градом пуль и шрапнели. Полуразрушенные стены и отдельные уцелевшие дома мало спасали от огня. У русских артиллеристов на другом берегу реки был хороший обзор, они прекрасно видели, как солдаты группами передвигаются от укрытия к укрытию. Наступление было медленным и кровопролитным. Полки только 2-й бригады потеряли четверть личного состава, прежде чем достигли берега реки Альмы. Многие были погребены под руинами разрушенных пушечным огнем стен и заборов. Расположенная левее легкая дивизия наступала на менее открытой местности и потому продвигалась быстрее. Генералу Буллеру, командовавшему левым флангом, Джордж Браун отдал короткий приказ: «Построиться в линию. Наступать не останавливаясь, пока не подойдете к реке». Его сосед справа генерал Кодрингтон, командовавший другой бригадой легкой дивизии, был уже почти у реки.

В отличие от сэра Джорджа генерал Кодрингтон, который был также близорук, не имел привычки пренебрегать ношением очков. Он надежно прикрепил их к своей фуражке. Прежде генерал никогда не был на войне, однако все те, кто в тот день мог видеть его в бою, признали в нем настоящего солдата. Он был немногословен, говорил только по делу, а в те моменты, когда молчал, его губы были упрямо сжаты. Оказавшись у реки, генерал без малейших сомнений направил своего низкорослого арабского жеребца серой масти прямо в воду, и солдаты без колебаний последовали за командиром.

Местами река здесь была глубже, чем на расположенном ближе к морю участке, где наступали французы. Часть дивизии Боске переправлялась в самом устье. Там французы прошли по песчаному дну, не намочив ног выше колен. Здесь же течение было более сильным, а дно неровным. Другим повезло, и они переправились по мелководью. Другие попадали в ямы, окунаясь по самые шеи, или, споткнувшись о камни, падали и были вынесены течением ниже по реке. Легко выскочив на коне на противоположный берег, генерал с удивлением обнаружил, как рядом пытается выплыть из глубокой воды кто-то из офицеров.

«Некоторые бедняги утонули, – вспоминал этот эпизод сержант королевских стрелков, – или погибли под артиллерийским огнем. Шрапнель летела, как град. Наши падали все чаще и чаще».

Река на протяжении почти двух миль была запружена переправляющимися солдатами, которые несли над головой оружие и боеприпасы. Солдаты шагом, бегом или вплавь пытались преодолеть быструю реку, сталкиваясь между собой и поднимая тучи брызг. Вода вскипала от ружейных пуль, выпущенных с противоположного берега.

На противоположном берегу, перед круто поднимавшейся вверх возвышенностью, на которой располагались позиции русских, была небольшая полоска ровной земли. Здесь офицеры пытались собрать своих солдат и снова построить их в боевой порядок. Задача была явно непосильной. Наступление под артиллерийским огнем и переправа безнадежно перемешали солдат разных подразделений. Сержанты собирали в группы солдат разных рот и даже полков и, увидев первого попавшегося офицера, предлагали тому принять эти группы под командование. Из низины было невозможно рассмотреть, что же происходит впереди или на флангах. И все это время русские со своих позиций могли практически безнаказанно вести стрельбу по англичанам, так как стрелки полковника Лоуренса, переправлявшиеся через реку в районе горящего поселка Бурлюк, после переправы сместились значительно левее по реке.