Крымская кампания 1854-1855. Трагедия лорда Раглана - Кристофер Хибберт

Отдав командирам дивизий краткие приказы, лорд Раглан решил проехать вперед, чтобы лучше видеть поле битвы. В сопровождении штабных офицеров он опередил наступавшую армию и переправился через реку ниже по течению пылавшего поселка Бурлюк. Опытный путешественник, Раглан быстро нашел брод и вскоре уже находился в рядах французских стрелков – авангард наступающей на левом фланге дивизии под командованием принца Наполеона.

Французы удивленно смотрели на необычного английского генерала, одетого в синий сюртук, белую рубашку и черный галстук. Он походил на сельского джентльмена, выехавшего прогуляться по своим владениям. Увидев генерала, стрелки переставали заряжать ружья. Шомпола замирали в стволах винтовок. Солдаты недоумевали, зачем этот человек рискует, приближаясь к вражеским позициям.

Ехавший рядом с Рагланом офицер штаба был ранен выстрелом в плечо. Затем был выбит из седла другой офицер. Но оставшиеся продолжали мчаться вверх по склону холма. Раглану едва удалось успокоить возбужденного коня на вершине. Сам он настолько устал, что с трудом мог пользоваться подзорной трубой своей единственной рукой.

Открывшийся перед офицерами вид был прекрасен и величествен. Слева Раглан видел батареи на равнине и на Курганном холме, разрушенные позиции на Большом редуте. Справа и чуть сзади были видны отведенные в резерв колонны русской пехоты. Еще несколько часов назад один из русских батальонов располагался почти рядом с холмом, на котором стоял Раглан. Теперь вблизи совсем не было неприятельских войск, артиллерийские снаряды тоже не долетали до вершины. Здесь было чудесное место для управления войсками. Сразу же оценив преимущества новой позиции, лорд Раглан отправил генерала Эйри с приказом подтянуть сюда бригаду генерала Адамса из 2-й дивизии генерала Лэси Ивэнса. «Уже самим фактом своего присутствия здесь мы создаем русским угрозу. Если бы у нас была хотя бы пара орудий...»

Услышав его слова, прикомандированный к штабу в качестве переводчика полковник Диксон и артиллерийский капитан Ади, не дожидаясь дополнительных распоряжений, повернули коней в сторону реки. Раглан ждал их возвращения с характерным для него спокойствием и выдержкой. Он обсуждал с подчиненными своего коня так, как будто его поведение занимало Раглана больше, чем битва. Затем внимание командующего привлекли солдаты бригады Кодрингтона, захватившие редут, выбитые оттуда и теперь возвращавшиеся к реке. Раглан понимал, что неудача Кодрингтона вызвана тем, что тот не получил поддержки, однако ничего не мог сделать для солдат, находясь так далеко от них.

Диксон и Ади вернулись быстрее, чем этого можно было ожидать. Вскоре два орудия уже начали обстрел русских батарей, расположенных в низине. Два первых выстрела легли в стороне от русских позиций, третий попал в повозку позади русских пушек, четвертый – точно на позиции русской батареи. Внезапно один из офицеров штаба закричал: «Смотрите! Они убирают свои пушки».

Две 9-фунтовые пушки теперь перенесли огонь на оставленные в резерве пехотные батальоны русских. И снова англичанам понадобилось всего два пристрелочных выстрела, прежде чем они смогли правильно определить дистанцию. Следующие снаряды взрывались прямо в плотных рядах русской пехоты, пробивая в них широкие бреши. Теперь отступала и пехота.

Пушки снова поменяли цель. Хотя они и не могли достать атакующую Большой редут русскую пехоту, генерал Кветцинский решил не рисковать и приказал прекратить преследование разбитой бригады Кодрингтона.

Так несколько выстрелов удачно расположенных 9-фунтовых орудий дали англичанам короткую передышку и обеспечили на некоторое время преимущество над противником.

Дела у французов шли далеко не так блестяще. Изолированные на холмах войска Боске ждали подкреплений. Канробер, переправив через реку, ждал подхода артиллерии. Принц Наполеон оставался на прежних позициях – на виноградниках.

Растеряв более четверти своих войск, Наполеон попал в чрезвычайно затруднительное положение. Его лучший 2-й полк зуавов, решив, что не может больше выжидать, переправился через реку и соединился с 1-м зуавским полком дивизии Канробера. Но это было лишь частью проблемы. Узкий проход перед его войсками был занят резервной бригадой, которую Сент-Арно отправил на помощь Канроберу. Резерв, не оказывая Канроберу никакого содействия, в то же время являлся помехой для войск Наполеона. Канробер понимал, что без артиллерии он не сможет противостоять возможной контратаке русских, даже имея в резерве целую бригаду.

Такая контратака не заставила себя ждать. Возвратившись с Курганного холма, князь Меншиков сначала решил возглавить ее лично, однако передумал, посчитав, что проблема Большого редута более важная для него задача. Он поручил командование генералу Кирьякову, который, по всей видимости, считал, что одной его бригады достаточно для того, чтобы справиться с двумя вражескими дивизиями. Теперь 8 батальонов Кирьякова перестраивались для атаки перед позициями принца Наполеона, точнее, перед скоплением резервной бригады. Канробер, как и ожидалось, отошел.

Вид этих 8 батальонов был настолько угрожающим, что принц Наполеон и сам Сент-Арно, обеспокоившись, отправили адъютанта к англичанам с просьбой о срочной помощи. По мнению французов, англичане до сих пор не сделали ничего для того, чтобы помочь союзникам. Адъютант прискакал к высоте, на которой расположился английский штаб, спешился, решив, что не сможет подняться на холм верхом, и, потеряв шляпу, вскоре предстал перед Рагланом настолько взволнованным и запыхавшимся, что едва мог говорить. Лорд Раглан относился к числу людей, которые, переживая за смутившегося собеседника, начинали волноваться сами, поэтому лицо английского командующего покрылось красными пятнами. Французский офицер сбивчиво передал просьбу Сент-Арно о помощи. Раглан спокойно обещал отправить на помощь французам один из двух полков бригады Адамса. Удивленный невозмутимостью англичан, адъютант повез новость маршалу Сент-Арно. Но к тому времени, когда он вернулся в свой штаб, генерал Канробер уже отступил, и для того, чтобы помочь французам, британцам пришлось собрать все имевшиеся у них батальоны.

В это время единственным британским батальоном, участвовавшим в битве, был батальон королевских стрелков под командованием полковника Лейси Йе. Ему противостоял почти вдвое превосходивший его по численности полк великого князя Михаила. Батальон терял людей и через некоторое время отступил.

Сам Йе, такой же богохульник и сквернослов, как и большинство его сержантов, в эти минуты с руганью и проклятиями перемещался взад-вперед по позициям, изыскивал последние резервы, собирая отставших, и вновь посылал своих солдат в бой. Похоже, он получал от битвы такое же удовольствие, как в далеком детстве от драки стенка на стенку в родном Итоне.

Ненавидевшие своего командира в мирное время за жестокость, солдаты не могли не восхищаться им сейчас. Полковник постоянно находился на виду у русских стрелков, ближайшие из которых находились менее чем в 50 метрах от него. Пули свистели вокруг него, к счастью не причиняя вреда, за исключением одной, срезавшей у полковника ус. Спасенный одним из капралов, которому удалось подстрелить очередного предполагаемого убийцу Йе, тот, повернувшись к нему в седле, сказал с неожиданной для себя мягкостью: «Спасибо, мой мальчик. Если я переживу все это, к вечеру ты будешь сержантом».