Побег из Вечности - Саша Южный

– Вообще-то я по делу, – сказа я. – Меня интересует красная «Мазда-Кабура».

Гриша пожал плечами. Алла тоже.

– Спроси у новенького. Его Сергей зовут, – посоветовала она.

Я вышел на улицу. Парень заливал бензин в песочного цвета «вольво». Чуть сутулясь, он пустыми глазами смотрел на счетчик бензина. Мне вдруг стало понятно, каким меня видели те, чьи машины я заправлял. Парень повесил рожок, получил деньги и сунул в карман. Я протянул ему руку.

– Отто!

– Сергей! – пожал он ее с непонимающим видом.

– Я работал здесь до тебя.

У Сергея в глазах появился интерес:

– Говорят, ты какого-то клиента бензином напоил.

– Этим самым рожком, – кивнул я на пистолет, который только что повесил Сергей.

– Это шикарно! – произнес он. – Я бы не смог.

– Ты здесь «Мазду-Кабуру» не видел? – спросил я.

– Давно, – ответил Сергей. – Кстати, тебя спрашивала. Везет людям!

– Что ты сказал? – Внутри у меня все замерло.

– Сказал, что ты больше здесь не работаешь.

– А она?

– Сказала «жаль», вздохнула и уехала. Эй! Ты что? – уставился на меня Сергей.

Похоже, от такой новости меня слегка качнуло.

– Ерунда.

Круглые глаза заправщика подозрительно ощупали меня с ног до головы. Я зашел за угол, привалился спиной к стенке и уставился на кусок быстро темнеющего между навесом заправки и крышей магазина неба. Сердце стучало в груди, как молоток, – она спросила обо мне! Она сказала «жаль» и вздохнула. Уже только ради этого стоило перевернуть Москву. Но я не знал даже ее имени. Почему я не спросил тогда, как ее зовут?! Я глубоко вдыхал прохладный воздух вечера, словно пытаясь остудить жжение в груди, и понимал, что покоя мне теперь не будет. Чтобы хоть немного прийти в себя, по пути домой я купил бутылку водки.

Звонок в квартиру застал меня сидящим перед распахнутым окном со стаканом в руке и наполовину пустой бутылкой емкостью ноль семь напротив. У Железо был ключ, но он всегда звонил, прежде чем открыть им дверь. Я встал, ожидая, когда он войдет.

Железо, увидев водку, ткнул пальцем на бутылку с ядовито-зеленой этикеткой:

– Это что?

– Пью! – коротко пояснил я.

В глазах Железо мелькнула ярость.

– Ты чему-нибудь в этой жизни научился, кроме как держать стакан?

– Не особо, – сказал я, слегка пятясь и готовый к чему угодно.

– Так учись! – сказал Железо и опустил протянутую ко мне руку.

– Не могу, – ответил я и попытался обрисовать ситуацию, не очень надеясь, что меня поймут.

Но, к моему удивлению, Железо вдруг произнес:

– Понимаю!

Лицо у него стало задумчивым. Я усмехнулся в сторону. Что он мог понять? Чем? Железо заметил это. Некоторое время он в упор разглядывал меня, а потом заговорил:

– Знаешь, пацан, ты угорел только отчасти. Тебе, можно сказать, повезло. Откуда ты знаешь, что она ответит тебе тем же?

– Она спрашивала обо мне.

Железо усмехнулся, глядя мимо меня:

– Любопытство, Бензин. Ничего другого. И благодари судьбу, что так кончилось. Пара месяцев – и пройдет.

Железо взял бутылку, повертел ее в руках, рассматривая, и произнес:

– Ну и вкусы у тебя, – затем поморщился и метнул водку в окно. Внизу глухо звякнуло.

Железо направился к прихожей, как бы между делом роняя:

– И не волнуйся за участие в моих художествах. Если что, все возьму на себя. Я проверял, на сколько тебя хватит, потому и не говорил об этом.

За Железо закрылась дверь. Спустя минуту я подошел к окну. Мне было видно, как Железо вышел из подъезда и направился к машине. Я провожал взглядом его фигуру, не спеша пересекающую темный двор, и не верил, что этот человек сегодня понял меня. Железо сел в машину и завел мотор. Я убрал с подоконника ненужный теперь стакан и закрыл окно. «Навигатор» внизу тронулся. Я подождал, когда его огни растают в просвете между домов, усмехнулся и иронично произнес:

– Понимаю!

Через неделю я увидел ту, чей портрет висел у Железо на стене. Мы находились в галерее на выставке, разглядывая одну из картин. На полотне словно из мглы выступало несколько застывших спиной к зрителю человеческих фигур. Чуть выше и правее виднелся светлый прямоугольник, напоминающий окно, из которого, освещая ряд умывальников и зеркал, брезжил слабый свет. Картина называлась «В платном туалете». Железо останавливался возле нее уже дважды. И каждый раз я видел в его глазах явное неодобрение.

– Как тебе? – наконец спросил он.

Я пожал плечами. Если честно, мне не нравилось. Я мало соображал в живописи, но мне казалось, что в мире есть множество других, более достойных для изображения мест, нежели сортир. В это время к нам подошла стройная блондинка, та, чей портрет висел у Железо дома. Взгляд Всадника Без Головы неожиданно стал другим. Он засветился так, словно в его мозгах включили прожектор.

– Диана!

Мне показалось, что он готов повторять это имя миллион раз. И каждый раз ему будет приятно это делать. Я деликатно отошел в сторонку.

Диана что-то говорила моему патрону. Я украдкой рассматривал ее. Она чем-то напоминала мне Эву Грин, а еще испорченного ребенка. Они стояли вплотную друг к другу, и это походило на общение близких людей. Потом они повернулись ко мне, и Саня сказал:

– Познакомься, мой юрисконсульт.

– Не слишком ли молод? – произнесла Диана, протягивая мне руку.

Позже я узнал, что Диана является хозяйкой галереи и, кроме того, рисует сама. Железо относился к творческим людям с некоторым благоговением. Мне кажется, он им завидовал. И совершенно напрасно – ведь он тоже был художником в своем роде, только набрасывал мазки не на холст, а прямо на эту жизнь. Он был творцом, кистью и краской одновременно. И то, что ему порой удавалось изображать, по силе впечатлений могло поспорить с тем же Меегереном.

Потом Диану окликнула группа мужчин.

– Меценаты, – сказала она. – Я отойду.

– Подожди, – придержал ее Железо. – Кто это написал? – Он кивнул на картину.

Диана мельком глянула на полотно:

– Не знаю. Картины на выставку отбирала Нелли. Поговори с ней.

Железо, пошарив глазами по залу, заметил Нелли и махнул ей рукой.

– Кто это написал? – спросил он, когда Нелли подошла.

– Тебе понравилось? – спросила она, бросая взгляд на картину.

– Нет. Но я хочу купить.

Нелли подозрительно взглянула на Железо и произнесла: