Море остывших желаний - Лариса Соболева

Через сорок минут он звонил в дверь Ксении. Женщина открыла, но смотрела на него затравленно и через цепочку.

– Мы так и будем разговаривать? Через цепочку? – поинтересовался Бельмас.

– Вы один пришли?

– Со взводом! – Бельмас взметнул вверх руки, после заходил по площадке. – Нет, что вы себе надумали? Я бандит, да? Жажду вас прикончить? На фиг вы мне нужны! Сидите здесь и ждите, когда за вами придут менты или... убийца.

Он пошел к лифту.

– Стойте! – Ксения закрыла дверь, через секунду распахнула ее и как бы сделала одолжение: – Ладно, входите.

– Благодарю за оказанную честь, – желчно проговорил он, перешагивая порог. Проходить в комнату не стал, «наехал» прямо тут, в прихожей: – Моя забота о вас ограничивается моим же интересом. По логике я не должен верить вам, потому что все указывает на вас. Если вы убили...

– Не кричите, моя дочь спит.

– Если вы убили Японца... – продолжил он шепотом, она перебила:

– Кто такой Японец?

– Андрей Тимофеевич Гринько, – процедил он зло. Бельмас не терпел упрямства, а также того, когда его перебивают. – Такая у него кличка с юности. Он был моим другом. И если вы его убили, то вы же унесли мои деньги...

– Ха! Ищите! Ищите свои деньги, разрешаю.

– Но я думаю, вы этого не делали...

– Почему вы так уверены?

– Отвечу. Но сначала вы скажите: почему не убили раньше Японца? В шесть закончился рабочий день, офис явно опустел к половине седьмого. Так почему его не убили в это время или чуть раньше, чуть позже?

– Откуда мне знать.

– А я знаю. Ровно в семь должна была состояться встреча, на которой он собирался отдать мне деньги. Вы пробыли в кабинете пять минут, значит, пришли где-то...

– Без пятнадцати семь, – назвала она точное время. – В приемной есть часы, я на них глянула.

– Значит, Японца застрелили примерно без десяти или девяти минут семь, не позже. Без десяти я подъехал к зданию. К этому времени и готовился убийца. Но вы не знали, что я приду. Не знали, какие у меня дела с Японцем, кто я такой есть. А убил тот, кто знал это. Как только неизвестный застрелил Японца с секретаршей, он тут же вызвал милицию.

– Милицию? Зачем? – недоумевала Ксения.

– Чтобы меня взяли на месте преступления. Отсюда следует: он хотел сделать убийцей меня. Но я ушел до появления милиции.

– Вчера вы говорили другое: что у вас нет мотива, – напомнила она.

– Время прошло, у меня появились другие мысли! – снова взревел Бельмас, но тут же перешел на шепот. – Есть факт: временной промежуток, когда был убит Японец, настолько короткий, что нас с вами могут объявить сообщниками. Вы случайно оказались в ненужный час в ненужном месте, как и секретарша, задержавшаяся на работе. С одной стороны, случайность с вами убийце на руку. Это же головоломка для следаков – кто из нас двоих убил Японца? С другой стороны, неизвестный должен понимать, что я без боя не сдамся. Однако вы вовремя ушли, иначе стали бы третьей убитой, его ведь поджимало время.

– Почему поджимало?

Она тормоз! Бельмас набрал полную грудь воздуха и закатил глаза к потолку, сдерживая в себе негативные эмоции, рвавшиеся наружу. Сдержал. Тон взял спокойный:

– Я битый час вам толкую: убийца планировал застрелить Японца перед моим приходом. И застрелил. И забрал мои деньги. И милицию вызвал, чтоб меня сцапали. Теперь слушайте внимательно, а то мне надоело уже повторять. Вы его не видели, а он вас видел. Когда убийца поймет, что его вот-вот разоблачат – а я для этого сделаю все зависящее от меня, – он придет к вам.

– Зачем? – дернулась Ксения.

– Убить вас. Да-да, дорогая. Он не хочет на нары. Туда, по его расчетам, должен попасть я. В этом смысле ваше появление у Японца ему подарок. Он снова попытается подставить меня, чтоб увести следствие от себя. И тогда выйдет: вы моя сообщница, я убрал вас на всякий случай.

– Слишком заумно. Мы с вами встретились уже после всего.

– Нет, любезная...

– Перестаньте говорить напыщенно, вы не в театре!

– Мы в самом настоящем театре, – возразил Бельмас, утирая пот со лба. Уже взмок, убеждая дурочку! – И кто кого переиграет, зависит от быстроты действия серого вещества в головах противников. Хорошо, вы не любезная. Мне вообще плевать, какая вы есть, но ваша смерть мне не нужна. А когда мы с вами встретились – до того или после того, – для следователей неважно. Они выяснят – там же везде камеры! – что вы были в здании в момент убийства. И я тоже. К кому мы приходили, тоже выяснят. Этого достаточно, чтобы ваш, простите, труп, повесить на меня. Едете со мной?

– Куда?

– В безопасное место. Вас там ни одна собака не найдет, а я займусь поисками убийцы и своих денег.

Ксения опустилась на стул в прихожей. О, как ее мучили сомнения вместе со страхами! Невооруженным глазом было видно.

– Собирайтесь, черт вас возьми! – разозлился Бельмас, хотя понимал: злость не лучший прием. – Я хочу себя обезопасить.

– А как же моя работа? – промямлила женщина.

– Работа? – потерялся он. – Ну, да, работа – это святое... У вас не все дома? Вы хоть немножко соображаете, что несете? Вы и в гробу будете работать? Тогда я пас. Извините.

Он открыл дверь, но перешагнуть порог не успел – Ксения остановила:

– Подождите. Я поеду.

Она с неохотой поплелась в комнату, Бельмас, возликовав про себя, крикнул:

– Постельное белье захватите, там нету.

Сидя за рулем, Горбуша от нечего делать рассматривал большой двор. Собственно, остановить взгляд было не на чем, поэтому его внимание привлек автомобиль сзади, который он видел в зеркало заднего вида. Автомобиль въехал сразу за ними, остановился в отдалении, а никто оттуда не вышел. Может, кого-то ждут? Разумеется, Горбуше было все равно, кто и кого ждет, но время от времени он поглядывал в зеркало, лишь бы чем-то занять себя. Прошло минут сорок, автомобиль стоял одинокий и словно пустой, к нему никто не подходил, из него никто не выходил.

Появился Бельмас с двумя баулами, Горбуша помог уложить вещи в багажник. Потом из подъезда вышла бледная Ксения с худенькой девочкой и еще одной сумкой, их усадили на заднее сиденье. Горбуша завел мотор и вопросительно уставился на Бельмаса.

– В мое родовое поместье, – скомандовал тот. – Скорость не превышай.

Воскресный день, проезжие дороги относительно свободны, но Горбуша безукоризненно следовал правилам, послушно останавливаясь на светофорах и перед «зебрами», пропуская пешеходов. На одном из светофоров он высунул локоть в окно, насвистывая, бросил взгляд в зеркало... и перестал свистеть, всматриваясь назад. Ему показалось, что он узнал черный «БМВ». Правда, его перекрывал ближний автомобиль, была видна только часть машины.