Ветвящееся время: История, которой не было - Владимир Лещенко

Тогда, Помпей решает действовать не столько силой, сколько хитростью.

Искусно играя на противоречиях между италийцами и иберами он сеет рознь в рядах восставших, тайно переманивает на свою сторону многих сподвижников Сертория. Наконец, ему удается расстроить союз повстанцев с пиратами, и с самим Митридатом. В итоге, спустя десять лет после начала восстания, в 72 году, Серторий убит заговорщиками, а мятеж если и не прекращен полностью, то, по крайней мере, уже не представляет существенной опасности.(19,259).

Тут отрекается от власти а потом скоропостижно умирает Сулла, после чего опять начинается кровавая борьба за власть. Но не только.

Помпей еще сражается с остатками армии «второго Ганнибала» (именно так именуют теперь покойного Сертория), когда «третий Ганнибал» открывает военные действия уже в самой Италии. Имя его Спартак, и оно достаточно известно, чтобы излагать здесь все перипетии этой войны. Укажем лишь, что, без помощи понтийского царя и понтийского золота тут не обошлось.

Момент на редкость удачный – в Италии практически нет боеспособных войск, государственная власть после отречения и смерти Суллы слаба как никогда.

Для борьбы с восставшими срочно отзывается армия Лукулла.

Даже после разгрома восстания и гибели Спартака, борьба не прекращается и немало вчерашних рабов продолжает сражаться с Римом в рядах пиратов.

К тому моменту пираты стали силой, фактически полновластно контролировавшей Средиземное море. Они опустошают побережье, нападают на города, громят высылаемые против них Римом и его союзниками эскадры, не говоря уже о том, что их силами фактически парализовано торговое судоходство.

В Италии пираты захватывают Популоний, Мисен и Кайету и, наконец, морские ворота Рима – Остию, где, кроме всего прочего, частью захватили, частью уничтожили консульский флот. Наконец, верх дерзости – ими похищены двое высших должностных лица Рима – преторы Секстиний и Беллин.(19,267)

Против пиратов сенат вынужден начать настоящую войну, которая поручена уже знакомому нам Гнею Помпею, получившему специально для этого полномочия диктатора.

Задействовав пятьсот спешно собранных судов и пятнадцатитысячный сухопутный корпус, Гней Помпей начинает действовать. По разработанному им плану все Средиземное море было разделено на тринадцать оперативных секторов (у римлян, видимо, были куда более точные карты, нежели обычно принято считать). Сам Помпей во главе отборной эскадры из почти полусотни кораблей, возглавил оперативный резерв. Подтвердив свою репутацию блестящего стратега, Помпей начал операцию действиями в сравнительно удобном западном Средиземноморье, одновременно перекрыв Мессинский и проливы, отрезав две крупнейшие пиратские группировки друг от друга. В течение каких-нибудь трех месяцев все было кончено.(117,399)

В ходе битвы, разыгравшейся у южного побережья Малой Азии, куда собрались все уцелевшие пираты, было потоплено около тысячи трехсот кораблей, более десяти тысяч человек погибло. Пленных набралось столько, что Помпей, ограничившись казнью только четырехсот с лишним пиратских главарей, заселил оставшимися в живых несколько городов внутренней Киликии, разрушенных войной, вменив в обязанность бывшим разбойникам охранять границу с Арменией.(19,270)

Римский сенат имел все основания быть довольным – во первых, была снята блокада морских путей, а во вторых, Митридат лишился вернейших и незаменимых союзников.

Лукулл вместе со свежими войсками возвращается на восток. Области, еще недавно приветствовавшие Митридата как освободителя, ныне покорно склоняются перед Римом.

В битве при Кизике – единственном городе Малой Азии, сохранившим верность Риму, Лукулл наносит поражение понтийской армии. Затем следует битва при Кабире, после которой Митридат – впервые в жизни погружается в отчаяние, и бежит в Армению, бросив свое царство на произвол судьбы, но находит в себе силы вернуться к борьбе.(93,131)

Лукулла сменяет Гней Помпей, отметив свое назначение на должность командующего армией на востоке второй победой под Кабиром.

В отчаянии Митридат, пользуясь услугами перебежчиков, перевооружает и обучает свою армию по латинскому образцу, копируя буквально все, вплоть до формы легионных штандартов и количества гвоздей в сапогах. Но и это не помогает – римляне, посмеиваясь, вновь и вновь громят своих эпигонов.(4,388)

Армия Помпея, преследуя Митридата, врывается в Иверийское царство, бывшее союзником Понта и предает разграблению древнюю столицу Грузии – Мцхету.

Затем настает черед Армении. С легкостью Помпей побеждает огромное войско царя Тиграна и его кавказских союзников(среди прочих разбитых врагов римлян хронисты называют и племена женщин – воительниц). Потери армянского владыки составляют едва ли не сто тысяч человек, если это, разумеется, не очередное преувеличение.

И вот, в 70 году до нашей эры, войска Помпея входят в пределы исконных понтийских земель. Вскоре пала столица Понтийского царства – Синопа.

Помпей захватывает царскую сокровищницу – 684 миллиона сестерциев (67,314). Добыча столь велика, что даже после более чем щедрых раздач войску, и фантастических присвоений высших командиров, кое-что остается и для римской казны.

Затем римляне вторгаются в Албанию Кавказскую – нынешний Азербайджан, и почти доходят до Каспийского (тогда Гирканского) моря. Наверное, Помпей видел себя наместником новой – Кавказской – провинции, но солдаты отказываются двигаться дальше, тем более, что добычи в горах и полупустынях никакой не предвидится. По возвращении, Помпей собирает в городе Амисе своего рода конференцию малоазиатских владык, на которой создается, под римским патронатом, союз, направленный против Понта. Гарантируется неприкосновенность владений мелких правителей а они, в свою очередь, дают заверения в своей преданности Риму. (19,371)

От Митридата отвернулись почти все союзники, включая зятя – глуповатого и слабовольного Тиграна, который, узнав что его родственник и друг ищет убежища в Армении, объявляет награду в сто талантов за его голову.

Двое сыновей базилевса: старший – Махар, и Ариобарзан переходят на сторону римлян.

Но война продолжается и идет с крайним ожесточением.

Митридат возвращает себе земли и города, и вновь их теряет, его армии бьются с редким мужеством, о котором далеко не все историки отзываются с должным уважением.

Закалывающие себя, чтобы избежать плена военачальники и сражающиеся насмерть воины – фанатичные дикари (когда то же самое делали квириты, это почему то подавалось как пример величия духа). Даже самоубийство жен и наложниц Митридата тот же Бенгтсон совершенно серьезно объясняет тем, что «женщины…были сыты по горло жизнью в гареме»(67,305). Как-то забывают при этом упомянуть – что ждало этих женщин, происходивших из знатнейших семей, в случае плена – еще впереди времена безумного Калигулы, когда жен и дочерей патрициев будут посылать в лупанарии в наказание мужчинам, но по отношению к женщинам «варваров» это стало привычной практикой.