"Альта" против "Барбароссы" - Владимир Лота

Попытаемся хронологически восстановить только основные события, которые произошли в августе 1939 года в Москве и Берлине, Лондоне и Париже.

Начнем с 16 августа. Именно в этот день в Москве было получено сообщение от «Арбина» о том, что Германия приняла решение напасть 1 сентября на Польшу. До начала войны оставалось всего две недели. Если «Арбин», находившийся в Варшаве, направил 16 августа в Москву донесение о дате начала войны Германии против Польши, то это значит, что решение о военных действиях против поляков было принято в Берлине несколько раньше.

Действительно, 14 августа Гитлер собрал своих высших военачальников в Оберзальцбурге и заявил: «Великая драма приближается к своей кульминации». Оценивая политическую ситуацию в Европе, Гитлер заявил, что Англия и Франция не будут воевать. По его оценке, «...у Британии нет лидеров нужного калибра. Лидеры, которых я видел в Мюнхене, не способны начать новую мировую войну... Англия, в противоположность тому, что случилось в 1914 году, не позволит себе ошибки воевать на протяжении нескольких лет... Такова судьба богатых стран... У Англии ныне нет даже денег вести мировую войну. И за что Англия будет сражаться? Никто не позволит убить себя ради союзника». Франция не преодолеет Западный вал. Бросок через Бельгию не спасет поляков. Польша, оставленная один на один с Германией, погибнет через неделю. Мир убедится в ее крахе и не будет пытаться ей помочь.

Далее Гитлер заявил: «Что касается России, то она ни в малой степени не расположена добывать каштаны из огня для других». С Москвой имеются контакты, и вскоре ему, Гитлеру, придется решать, какого ранга лицо должно будет послано в Москву на переговоры. У СССР нет обязательств перед Западом. Русские с пониманием отнесутся к разрушению Польши. Они заинтересованы в «разграничении сфер влияния».

К войне против Польши Гитлер был готов. По его приказу, начиная с 7 мая 1939 года генералы Блюментрит, Рунштедт и Манштейн курировали работу специального рабочего штаба, офицеры которого под их руководством занимались разработкой плана вторжения и оккупации Польши. Выбор дня нападения зависел не только от Гитлера, но и от многих военных и политических составляющих, которые формировались в Лондоне, Париже и Москве. При некоторых обстоятельствах, а именно если бы Англия, Франция по предложению СССР создали антигерманский союз, Гитлер не решился бы начать войну против Польши. Сталин рассчитывал на такой союз, пытался добиться его создания, но усилия советской внешней политики не встретили понимания ни в Лондоне, ни в Париже.

Видимо, пытаясь подтолкнуть англичан и французов к принятию советских предложений, Сталин распорядился начать с Германией переговоры о подготовке торгово-экономического соглашения. 11 февраля 1939 года в Москве состоялась встреча наркома внешней торговли А. И. Микояна с германским послом Ф. В. фон Шуленбургом. Микоян вручил германскому послу для предварительного рассмотрения в Берлине две заявки «А» и «Б» на приобретение промышленного и военного оборудования. По заявке «А» Советский Союз хотел бы приобрести в Германии станки на 125 млн., военное оборудование – на 28,4 млн., оборудование для системы производства синтетического бензина Фишер-Тропша – на 13 млн. Заявка «Б» тоже была достаточно объемна. В соответствии с ней СССР хотел бы закупить в Германии станки – на 42 млн., химическое оборудование – на 10,5 млн., военное оборудование – на 30 млн. марок.

Советско-германские экономические переговоры проходили на фоне сложнейших политических дебатов. СССР пытался найти общий язык с Англией и Францией. Германия обсуждала двусторонние проблемы с Польшей. Польша вела активные переговоры с Англией и Францией.

Советско-германские торгово-экономические переговоры длились несколько месяцев. Никакого влияния на политический климат в Европе они не произвели. Немцы навязывали свои предложения, представители советского Наркомата внешней торговли выполняли инструкции, которые получали от руководства страны. Две команды переговорщиков безрезультатно топтались на одном месте. Казалось, что света в переговорном туннеле никогда не будет.

Неожиданные и стремительные изменения в переговорном процессе произошли лишь после 16 августа. Именно в этот день Сталину стало известно о том, что Гитлер 1 сентября нападет на Польшу. Решение было принято незамедлительно. От Франции и Англии Сталин уже не ожидал ни понимания, ни взаимодействия. Если Германия нападет на Польшу, у которой под ружьем было только 300 000 солдат и офицеров, то ровно через две недели германские войска подойдут к советским границам. После этого Гитлер может решиться на любую авантюру. Советский Союз к войне с Германией не был готов.

Сталин должен был предпринять какие-то конкретные шаги, которые могли бы сдержать приближение угрозы со стороны Германии. Нужно было выиграть время.

В тот же день 16 сентября посол Германии в Москве Шуленбург был приглашен в Министерство иностранных дел и получил от Молотова сообщение о том, что СССР готов положительно рассмотреть предложение Германии о заключении пакта о ненападении.

16 августа ответ Молотова был передан в Берлин. Его получил министр иностранных дел Германии И. Риббентроп. Он незамедлительно доложил Гитлеру о внезапном изменении позиции Москвы. Срочно группа экспертов германского МИДа подготовила проект нового договора. Работа была тоже завершена 16 августа. Из Берлина в Москву послу Шуленбургу направлена срочная радиограмма, которую подписал Риббентроп. В ней говорилось следующее: «Германия готова заключить пакт о ненападении с Советским Союзом, и, если Советское правительство того желает, этот пакт не будет подлежать денонсации в течение двадцати пяти лет. Германия готова дать гарантии балтийским государствам совместно с Советским Союзом. Германия согласна оказать влияние на Японию с целью улучшения и консолидации русско-японских отношений... Я готов прибыть в Москву самолетом в любое время после пятницы, 18 августа, чтобы иметь дело, на основе всех полномочий, данных мне фюрером, со всем спектром германо-русских отношений».

«...Если Советское правительство того желает, этот пакт не будет подлежать денонсации в течение двадцати пяти лет» – предложение многообещающее. Но это была политическая и дипломатическая уловка. Тем не менее в середине августа 1939 года готовность Гитлера не нарушать советско-германский пакт, который два государства собирались подписать, был единственной реальной возможностью обеспечить на неопределенное время безопасность СССР. Сталин не верил Гитлеру, но принял его игру, пытаясь с помощью возможностей советской разведки управлять политическими процессами, которые намечались в советско-германских отношениях.

В Москве не торопили события, но и не тормозили их развитие. 17 августа Молотов в беседе с германским послом предложил поэтапное улучшение советско-германских отношений, которые с 1933 года не знали ни одного подъема. Молотов сказал, что логично вначале заключить торгово-кредитное соглашение, затем подписать пакт о ненападении. «Если торговое соглашение будет подписано 20 августа, – сказал Молотов германскому послу, – то Риббентроп сможет прибыть в Москву для подписания договора...»

18 августа было подписано торговое соглашение. 19 августа в 7 часов 10 минут Шуленбург направил в Берлин радиограмму, в которой сообщал: «Советское правительство согласно с прибытием министра иностранных дел рейха в Москву через неделю после объявления о подписании экономического соглашения. Молотов заявил, что, если объявить о заключении экономического соглашения завтра, министр иностранных дел рейха мог бы прибыть в Москву 26 или 28 августа. Молотов вручил мне проект пакта о ненападении».