Станислав Лем - Геннадий Прашкевич

Но мир менялся.

Менялись границы, менялась политика.

Подлил масла в огонь знаменитый доклад первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущёва, прозвучавший 22 февраля 1956 года с трибуны XX съезда партии. Реакция на разоблачение культа личности Сталина оказалась неоднозначной. Вдруг стало ясно, что слабых сторон у Советского Союза больше, чем предполагалось. 15 ноября Мао Цзэдун (1893–1976), председатель Коммунистической партии Китая, на II пленуме КПК призвал к энергичному «упорядочению стиля», другими словами, к чистке китайской коммунистической партии от сторонников советских методов и к развёртыванию исключительно «китайских методов» строительства социализма.

Активно начала действовать оппозиция и в самом социалистическом лагере.

Мер, принимаемых внутри Советского Союза, скажем, таких как отмена судебной ответственности рабочих и служащих за самовольный уход с работы, некоторое облегчение налогов, отмена платы за обучение в старших классах средних школ, в средних специальных и высших учебных заведениях, оказалось недостаточно. На СССР смотрели с опаской и недоверием. В своём докладе («О культе личности и его последствиях») Н. С. Хрущёв фактически подтвердил историю многочисленных преступлений, совершённых КПСС и её деятелями. Заседание XX съезда КПСС было закрытым, но текст доклада довели до сведения рядовых членов. Понятно, что очень скоро этот текст попал в руки западноевропейских и американских спецслужб и стал широко известен.

13 апреля 1956 года близкий друг Лема писатель Ян Юзеф Щепаньский (1919–2003) записал в своём дневнике: «Был у Лема. Он сказал: “Год назад ты придерживался тех же позиций, что и сейчас, а я был слишком красным. Сегодня мы на одинаковых позициях”».

Лем действительно переживал кризис. Уверенность в скорой победе мирового коммунизма была резко поколеблена, вскрылось много тайного, страшного, бьющего по нервам, по сознанию.

Немалую роль в изменении, казалось бы, устоявшихся взглядов сыграла и первая поездка Станислава Лема и его жены за границу.

Союз польских писателей выделил писателю две путёвки на теплоход «Мазовше», совершавший туристические рейсы в Скандинавию. Как позже вспоминал Томаш Лем, сын писателя: «…в 1956 году путешествие на Запад для гражданина Народной Польши казалось чуть ли не полётом на Луну или Марс». Конечно, в этом была определённая доля преувеличения; сам Станислав Лем в письме близкому приятелю, режиссёру и сценаристу Александру Сцибору-Рыльскому (1928–1983) описывал свою поездку проще.

«Национальная гордость, то есть теплоход “Мазовше”, — писал он, — немного удручала, поскольку жили мы в маленьких каютах, напоминающих шкафы, без окон, ниже ватерлинии, потому что это был такой маленький кораблик, предназначавшийся поначалу (это не шутка) для навигации по Дунаю — плоскодонный и опасный при большом волнении. К нашему счастью, погода стояла превосходная. Неустойчивость корабля отпугнула многих желающих от путешествия — к примеру, на четырёх местах, которые были у ССП, поехали лишь мы двое. Ещё двое — не знаю кто — от поездки отказались».

И всё же путешествие оказалось замечательным.

Скалистые фьорды, живописные морские восходы и закаты.

Экскурсии в Осло, в Бергене, в Копенгагене, где туристы, кстати, побывали в знаменитом парке развлечений Тиволи. Конечно, особенно разгуляться Лемам не удалось: на всю поездку разрешено было взять по 17 долларов на человека. Ну и без скандала не обошлось. В Копенгагене один из польских пассажиров сбежал, оставив на родине жену с двумя детьми.

Бежать было от чего.

Низкая зарплата, отсутствие товаров.

Доклад Н. С. Хрущёва расколол и Польскую объединённую рабочую партию — на консерваторов и на сторонников реформ. В июне 1956 года начались бурные выступления рабочих в Познани — на заводе имени Сталина (теперь имени X. Цегельского). Многотысячная толпа собралась в центре города рядом со зданием министерства общественной безопасности. Поначалу демонстрации проходили организованно, но скоро события вышли из-под контроля, начались массовые беспорядки, вызванные стычками между сотрудниками силовых ведомств и демонстрантами. Почувствовав силу, рабочие разгромили здание городского комитета ПОРП, штурмом взяли тюрьму, освободив политических заключённых. В уличных конфликтах погибло, по разным данным, от 57 до 74 человек и было ранено не менее пятисот (включая военных). Уже в октябре 1956 года VIII пленум ЦК ПОРП официально осудил сталинские методы руководства и управления; из высших эшелонов власти были выведены наиболее одиозные деятели-сталинисты, партию возглавил Владислав Гомулка (1905–1982). Пытаясь снять напряжение, в Варшаву прибыла делегация Президиума ЦК КПСС во главе с самим Н. С. Хрущёвым. К Варшаве была подтянута советская танковая дивизия, дислоцированная в северных районах Польши. Впрочем, на силовое решение назревших вопросов, как ранее произошло в Венгрии, на этот раз не решились. В результате двусторонней встречи, состоявшейся 19 октября, польская сторона добилась права самостоятельно избирать своё высшее политическое руководство, советские советники отзывались из Войска польского и ведомства госбезопасности, наконец, оставил пост министра национальной обороны и заместителя председателя Совета министров ПНР маршал К. К. Рокоссовский (1896–1968). Немалым достижением польской оппозиции стали отказ от колхозной системы и поощрение индивидуальных хозяйств в аграрном секторе, сотрудничество с католической церковью. И это несмотря на раздражённые слова Хрущёва: «Мы проливали кровь за освобождение вашей страны, а вы хотите отдать её американцам!» — и не менее раздражённые слова Владислава Гомулки, сказанные в адрес В. М. Молотова (1890–1986): «Как это у товарища Молотова — в связи с тем, что он сказал о Польше в 1939 году, — ещё хватает мужества приезжать в Варшаву?» Имелись в виду слова Молотова о Польше, как об «уродливом детище Версальского договора».

В 1957 году Станислав Лем был удостоен ещё одной награды — литературной премии города Кракова. «За трилогию “Неутраченное время” и другие творческие достижения», как говорилось в представлении. Но социалистический реализм, его творческие подходы были уже неинтересны Лему, его взгляды менялись, он всё глубже погружался в вопросы философские и общественные. Социализм, точнее, методы, которыми пытались социализм строить, вообще развитие человека — всё это наталкивало Лема на размышления (далеко не всегда оптимистические), итогом которых стала первая его серьёзная философская работа — «Диалоги».

«ФИЛОНУС. Привет, друг. О чём ты одиноко размышляешь в этом прекрасном парке?

ГИЛАС. А, это ты. Рад тебя видеть. Этой ночью я пришёл к мысли, которая открывает перед человечеством беспредельные возможности.

ФИЛОНУС. Что же это за бесценная мысль?

ГИЛАС. Я пришёл к убеждению (несомненно, бесспорному), что в будущем люди обретут бессмертие.

ФИЛОНУС. Не ослышался ли я? То есть ты презрел материализм, которому был верен до сих пор?