Просто скажи люблю - Аманда Престон

Около двери он заключил в ладони ее лицо и сказал:

— Ключи. Чтобы проникнуть внутрь. — Его дыхание было прерывистым и глубоким.

— Ах да. — Она потрясла головой, чтобы вернуть себе способность думать. — Они в моей сумочке. Но где она?

— Здесь. — Ее сумочка торчала из кармана его пиджака. Он вытащил ее и передал Марджи.

Марджи сделала глубокий вздох, достала ключ, открыла дверь и снова обняла Ника. Невозможно было так долго оставаться без его объятий.

Так, обнявшись, они и вошли в ее квартиру. Поскольку оба уже давно чувствовали, как им мешает одежда, разделяющая их жаждущие слияния тела, Марджи тут же начала стягивать с Ника пиджак, а его нетерпеливая рука потянула молнию на ее платье. И вдруг в глубине комнаты раздался мужской голос:

— Марджи?

Она остолбенела. На столе около тахты зажглась лампа, и на них сонно уставился необыкновенно симпатичный мужчина, которого они, очевидно, разбудили своим вторжением. У него были холодные голубые глаза, черные волосы, а крепкую поджарую фигуру облегали черная тенниска и черные джинсы.

— Ты не одна? — спросил он сонным голосом.

Ник устремил пронзительный взгляд на свою спутницу и произнес:

— Дорогая, может быть, ты объяснишь мне, что здесь происходит?

— Дорогая? — удивился мужчина и поднялся с тахты.

Ник отметил, что незнакомец достаточно высок, но все же ниже, чем он. Он почувствовал это свое физическое превосходство, как может почувствовать его подросток по отношению к своему сверстнику. Медленно засунув руки в карманы, он расставил пошире ноги и вперил жесткий взгляд в чужака.

Ник был зол, так зол, что готов был драться. Как в детстве — отчаянно, не чувствуя боли, не замечая крови, текущей из разбитой губы. С одной только целью, одной мыслью — наказать обидчика. Только что, минуту назад, он был в раю, он обнимал желанную женщину, она обнимала его, они были почти единым целым. Оставался один шаг, чтобы эта цельность стала полной и неразделимой. Один шаг до наслаждения, до успокоения всех его взбаламученных чувств, до остуды его разгоряченного тела… Нестерпимая досада и злость. Вот что он испытывал сейчас. Ревности не было. Пожалуй, не было. Кого ревновать? Женщину, которая его обманула? О, черт бы побрал всех и вся!

Сквозь красный туман, мгновенно и страшно затопивший его сознание, Ник услышал спокойный и нежный голос Марджи.

— Хауэлл, не волнуйся. Это полицейский.

— Полицейский? — Мужчина приблизился к Марджи. — С каких это пор полицейские называют обычных сограждан «дорогими» и одеваются как официанты?

Марджи вытерла пот со лба и облегченно вздохнула. Затем закрыла входную дверь, бросила поочередно взгляды на обоих мужчин и, дотронувшись до руки Ника, произнесла:

— Ник Райлэнд, познакомься, пожалуйста, с моим братом Хауэллом. К твоему сведению, дорогой братец, мы с Ником только что вернулись со званого ужина, который был посвящен сбору благотворительных средств.

— Это твой брат? — Агент сыскной полиции глубоко вздохнул.

— Ты ходила на официальный ужин с полицейским? — Хауэлл, казалось, был в шоке.

— Это мой младший брат, — уточнила Марджи, отвечая на вопрос Ника, а затем, обращаясь к брату, спросила: — Каким ветром занесло тебя в мою обитель?

— Я заехал, чтобы отдохнуть после тяжелого трудового дня, — утомленно пояснил Хауэлл.

— Так вот почему тебя потянуло в сон, — протянула Марджи.

— Ты тоже завалилась бы спать без задних ног, если бы целый день простояла за выделкой макаронных ожерелий, — голосом мученика заявил Хауэлл.

Марджи посмотрела на Ника и, заметив, что он находится в полном замешательстве, объяснила:

— Хауэлл работает в детском саду. Они с детьми все время что-нибудь сооружают.

— Вы работаете с малышами? — удивился Ник. — Я не очень-то разбираюсь в премудростях отношений с детьми, но искренне преклоняюсь перед теми взрослыми, кто может научить ребятню, как правильно надеть пальто, или внушить им, как важно в жизни приобрести надежных друзей.

Последовала минута молчания. Затем раздался хохот Хауэлла.

— Слава Богу! А то я, глядя на вашу боевую стойку, начал было думать, что мне придется пустить в ход кулаки, чтобы утвердить свое мужское достоинство.

Ник тоже облегченно рассмеялся.

— Простите, я не сразу разобрался в ситуации.

Марджи прошла в комнату, опустилась на тахту и устало сказала:

— Не предполагала, что после званого ужина закончу вечер подобным образом.

Ее брат разочарованно вздохнул.

— Званого ужина? Выходит, вы сыты и ужинать дома не собирались. А я-то рассчитывал на твое фирменное жаркое из телятины…

— Должен признаться, мы покинули ресторан прежде, чем насладились праздничными яствами, — заметил Ник.

Хауэлл искоса взглянул на сестру и спросил:

— И что же из этого следует?

— А то, что я, — она поднялась с тахты и, направляясь из гостиной в кухню, завершила фразу: — через пятнадцать минут приготовлю вам блюдо, от которого вы просто пальчики оближите.

— И ты ей веришь? — спросил Ник.

— Не поверить Марджи? Послушай, она может не за пятнадцать, а за пять минут утолить голод целой компании. — Хауэлл шустро потер руки и весело предложил: — Хочу угостить тебя пивом. Не возражаешь?

— Разумеется, нет…

— А я возражаю. — Марджи вернулась в комнату с бутылкой красного вина, открывалкой и тремя бокалами. — Пусть Ник откроет это произведение алкогольного искусства, и мы испробуем его вместо пива.

Шлепая босыми ногами по голому полу, Марджи отправилась обратно в кухню, и Ник невольно отметил, как соблазнительно раскачиваются ее бедра. Хорошее настроение стремительно возвращалось…

Он подошел к элегантному журнальному столику и поставил на него бутылку вина и бокалы. Потом огляделся. Гостиная была небольшая, но уютная. Семейные фотографии на книжных полках, четыре стула вокруг крепкого дубового стола, два мягких кресла с невысокими спинками возле журнального столика, пара кожаных тапочек в прихожей… Все в норме, все в классической форме. Как сама хозяйка квартиры.

— Судя по всему, вы очень дружны с сестрой, — сказал Ник Хауэллу, открывая бутылку.

— Полагаю, что да. — Брат Марджи подошел к столику. — И это не удивительно, если учесть обстоятельства нашей жизни.

— Какие же это обстоятельства? — спросил детектив Райлэнд и, щедро наполнив два бокала красным вином, протянул один Хауэллу.

Мужчины расположились в удобных креслах, стоящих возле столика, и Хауэлл начал рассказывать, попивая рубиновое вино:

— Наши родители умерли, когда я был подростком, и Марджи воспитывала меня и трех наших братьев, которые были еще моложе… Отец и мать погибли, когда сестре был двадцать один год. Она бросила колледж, устроилась на работу и занялась нашим воспитанием. Все заботы в доме легли на ее плечи. Ей было нелегко, но она никогда не жаловалась. — Хауэлл помолчал и задумчиво улыбнулся. — Конечно, не обходилось без того, чтобы она не спускала на нас всех собак. Честно говоря, мы этого заслуживали. — Он тряхнул головой и шутливо возразил сам себе: — Только не я, разумеется. Проблемой был Бертран, следовавший за мной по возрасту. А может быть, больше всего возни было с двойняшками, нашими младшенькими. Да, скорее всего, именно они создавали всяческие трудности. Именно от них исходил любой террор. Марджи не раз грозилась отослать их к тетушке Ирме и дяде Элджеру в Уэст-Шокан, если они не утихомирятся. Дядя Элджер работал на овощной фабрике, и Марджи пугала близнецов, что им придется сидеть на одних бобах и морковке, если они не угомонятся. — На мгновение Хауэлл задумался, словно возвращаясь мысленно туда, в прошлое, потом продолжил: — По сути дела, когда Марджи по-настоящему выходила из себя, она не ругалась. Наоборот, замолкала и просто удалялась в спальню. Дверь в комнату надолго оставалась закрытой, и никто уже не мог вступить с ней в какой-то контакт. Признаюсь, в такие часы нас всех охватывал неописуемый страх. Мы чувствовали себя брошенными и беспомощными.