Зачем России Марин Ле Пен - Владимир Большаков

Французы превратили Алжир в процветающую страну, по уровню развития превосходившую Испанию. Жизненный уровень арабов французского Алжира был самым высоким среди всех тогдашних арабских стран. По уровню высшего и среднего образования на душу населения алжирские арабы уже в 30-е гг. опережали такие европейские страны, как Греция и Португалия.

Французские власти предоставили алжирским арабам широкую внутреннюю автономию. Во многом именно благодаря французским энтузиастам им удалось сохранить свои культурные институты. И в немалой степени – сохранить и приумножить свой народ. В Алжире активно внедрялись все европейские достижения в области здравоохранения. При этом никакой дискриминации в этой сфере со стороны европейцев по отношению к арабам не было. В результате мусульманское население вступило в фазу демографического взрыва уже в 20-е гг. XX века. Когда французы начали завоевывать Алжир, в нем было лишь около одного миллиона жителей. К 1900 году – всего за 70 лет – число алжирских арабов превысило 3 миллиона человек, а к 1950 году их стало уже 8,5 миллиона. Французы метрополии активно поощряли и иммиграцию из Алжира. С начала XX века многие алжирцы уезжали во Францию в поисках более высокого заработка. К 1960 году в собственно Франции проживали 370 тысяч алжирских арабов.

К сожалению, жестокость с обеих сторон сделала примирение и дальнейшее мирное сосуществование арабской и европейской общин в Алжире невозможными. К тому же с самого начала мятежа в Алжире французские левые партии полностью поддержали радикальных арабских боевиков, а соседние арабские страны – Тунис и Марокко, добившиеся независимости раньше, – всячески поддерживали Фронт национального освобождения Алжира. Коммунисты Франции требовали «освободить Алжир», а троцкисты совместно с арабами участвовали в террористических актах. Знаменитый философ Ж.-П. Сартр призывал французских солдат дезертировать. Многие французы, в том числе и из числа «черноногих», поддерживали мятежников. Французские левые считали, что арабы всего лишь борются против социального угнетения. А многие из них, полагая, что восстание в Алжире есть начало социалистической революции во Франции, приняли активное участие в вооруженной борьбе против собственной страны. Состоящая в основном из французов алжирская компартия примкнула к мятежникам. Из европейцев состояли многие боевые группы мятежников, особенно в столице колонии. Среди французов метрополии широкую поддержку получили взгляды «минористов», сторонников «маленькой европейской Франции», заявлявших, что Франции лучше самой избавиться от колоний, чтобы не кормить быстрорастущее население аборигенов. Эти «уменьшители» также резко выступали против войны в Алжире.

Чем дальше уходят в историю события тех лет, тем меньше правды о них узнают последующие поколения. В 2001 году мэр Парижа Бертран Делонэ, которого во всем мире знают еще и как лидера французских гомосексуалистов, открыл мемориальную доску на мосту Сен-Мишель в память о событиях 17 октября 1961 года. О том, что тогда произошло в Париже, и в частности, на том мосту, мало кто теперь помнит. И мало кто мог подвергнуть сомнению официальную версию о «зверствах французской полиции под руководством коллаборациониста Папона, жестоко расправившейся с беззащитными мусульманами, выступившими в защиту своих прав». Для того, чтобы понять, что тогда произошло в Париже, а также, что творилось в Алжире, куда приехал сражаться за Францию Жан-Мари Ле Пен, приведу отрывок из обстоятельной статьи Сергея Лебедева (см.: С. Лебедев. «Свобода, равенство, Папон!» на сайте «АПН Северо-Запад» 19.10.2011):

Шарль де Голль

«Большинство французов считали, что Алжир – это Франция. Однако Франция уже с конца XIX столетия переживала демографический упадок. Численность населения Франции не менялась на протяжении 60 лет. Понятно, что удержать колонии, коренные обитатели которых сохранили прежний уровень рождаемости, было все сложнее. К тому же Франция переживала полный декаданс во всех сферах жизни, и к XX веку французы полностью утратили дух крестоносцев и колонизаторов. Когда в ноябре 1954 года в Алжире началось восстание арабов, то жители Франции в большинстве своем уже были не готовы сражаться за территориальную целостность страны.

По мере того, как арабов становилось все больше, а среди них резко увеличилась доля полуобразованной, но при этом очень амбициозной интеллигенции, французская власть в Алжире стала слабеть. «Почему французам должны принадлежать все эти плантации, и роскошные дома, если они построены на нашей земле?» – вопрошал текст одной из подпольных листовок, распространяемых среди арабов. О том, что именно французы и построили все эти плантации и роскошные дома, разумеется, в листовке не говорилось.

Алжирская война 1954–1962 годов была одной из самых кровавых войн XX века. Причем восставшие арабы отнюдь не были невинными овечками. Уже в первые дни восстания мятежники расстреляли автобус с французскими школьниками в городе Бон. В начале 1955 года мятежники практически поголовно вырезали все французское население шахтерского поселка близ Филиппвиля. Ни о каких правах «черноногих» речь и не шла. На поле боя восставший Фронт национального освобождения Алжира потерпел поражение, но все же пришедший к власти в 1958 году генерал де Голль решил дать Алжиру независимость. Перед национальным референдумом 1961 года по этому поводу он сказал: «У арабов высокая рождаемость. Поэтому, если Алжир останется французским, то президентом Франции однажды станет араб. Вам нравится такая перспектива? Если мы не можем дать Алжиру равноправие, то можем дать независимость».

Любопытно, что много лет спустя, в ходе своей успешной президентской кампании в 2002 году Ле Пен по сути дела подтвердил, что этот прогноз Де Голля сбылся, несмотря на то, что Франция предоставила независимость Алжиру. «Посчитайте, сколько в Европе темнокожих граждан, и вам откроется истина. Где вы здесь находите расизм? Кто кого дискриминирует? Через десять лет во Франции, – говорил Ле Пен, – будут жить люди любого цвета кожи, кроме белых. У нас миллион безработных французов, а число приезжих все растет и растет. Они пользуются всеми социальными правами и мало-помалу превращают нашу цивилизацию и культуру, весь наш быт во что-то совершенно новое и непривычное. Франция теряет свою идентичность, перестает быть самою собой. Я часто вслух говорю о том, о чем миллионы французов только думают про себя: дверь в наш национальный дом не должна быть открыта настежь перед каждым, кто хочет зайти».

Здесь отмечу, что современные русские националисты, говоря о решении де Голля «отпустить Алжир», считают его единственно верным. Если бы Шарль де Голль своим волевым решением 16 сентября 1959 г не предложил отделить Алжир от Франции, то сейчас Франция была бы уже арабской страной и жила по законам шариата, – читаем на одном из их сайтов. – Отделение дало Франции отсрочку от наплыва мусульманских иммигрантов лет на 30. При этом велась бы партизанская война совсем рядом от метрополии, не Индокитай. А ведь были те, кто даже начал террор против правительства де Голля требуя прекратить вредный для страны сепаратизм. Секретная вооруженная организация (ОАС), в которой состояли т. н. «французские националисты» и даже генералы. Ради сохранения Французского Алжира французы убивали французов. Было несколько попыток покушения на де Голля. Список жертв ОАС в Алжире насчитывал 239 европейцев и 1383 араба. Реакция была обратной. 91 % французов на референдуме 18 марта 1962 г высказались за отделение Алжира. Победил здравый смысл и демократия (сайт Национал-демократия в России» – ru-nazdem.livejoumal.com). Но вернемся к рассказу С. Лебедева.