Наказание жилищем. Жилищная политика в СССР как средство управления людьми. 1917-1937 - Марк Меерович

Возвращение подобных строений их бывшим владельцам осуществляется властью вовсе не из благих побуждений. За всей этой процедурой стоит точный организационно-управленческий расчет. Дома возвращаются лишь при условии «...производства в годичный срок полного ремонта дома»[206], с тем чтобы потом, после приведения их в мало-мальски нормальное состояние, иметь возможность вселять в них нуждающихся в жилье рабочих, сотрудников советских учреждений, сотрудников органов власти — всех, кому коммунальные органы сочтут необходимым предоставить жилплощадь. А для законодательного обеспечения подобного вселения принимаются соответствующие декреты и постановления[207].

Опираясь на созданную ею же самой законодательную базу, власть распоряжается индивидуальным жилищем так же свободно, как и всем прочим. И без всяких ссылок на то, что данный вид домовладений находится в частной, а не государственной собственности. В случае острой нужды в частновладельческих домах жилая площадь изымается периодически и без всяких послаблений. Так, целая череда постановлений середины 1930-х годов содержит одну и ту же формулировку: «Разрешить... производить изъятие 20 % жилой площади в частновладельческих (демуниципализированных и немуниципализированных) домах, где это изъятие может дать отдельное помещение...»[208]

Все процедуры, связанные с использованием жилого фонда в качестве средства манипулирования людьми — вселения, выселения, уплотнения, переселения, расселения и прочее, производятся в отношении частного жилища точно так же, как и в отношении остальных видов домовладений. Не владелец частного дома решает, кого ему вселять в свой дом (и на каких условиях), а власть — жильцы вселяются в частное жилище постановлениями жилищных и коммунальных отделов (и никак иначе) в количестве, определяемом этими же органами. Не владелец, а жилищный отдел решает, в какой квартире кому следует обитать: «...жилищный отдел вправе произвести вселение в помещение или перемещение жильцов, в целях уплотнения, из одной квартиры в другую в пределах того же дома»[209].

Не владелец частного дома определяет, пускать или не пускать ему на временное пристанище в принадлежащие ему, даже не дом, а хозяйственные постройки (расположенные на территории частного домовладения) оставшихся без крова людей, а власть — специальными постановлениями власть закрепляет за собой право подвергать этих лиц принудительному выселению[210]. Не владелец определяет, какую жилую площадь будут занимать размещенные коммунальным отделом (против его воли) в его жилище люди, а власть — заселение осуществляется по общегражданской жилищной норме. При этом власть сама решает, предоставлять ли отдельным «нужным» категориям жильцов дополнительную площадь (которую они получают фактически в чужом доме) или нет. Так, в декрете СНК 1922 года «О мерах к улучшению жилищных условий научных работников» власть дает ученым право на занятие дополнительной комнаты во «всех видах домовладений», следовательно, в том числе, и в частных домах[211]. То же положение неизменным сохраняется на протяжении десяти лет и вновь подтверждается в постановлении ВЦИК и СНК РСФСР 1933 года «О жилищных правах научных работников»[212].

Власть облагает частновладельческие дома такой же квартирной платой, что и муниципализированные и национализированные. Но, включая в квартплату стоимость эксплуатации, амортизации строений, погашения процентов на затраченный в строительстве капитал и прочее, при этом предлагает владельцам домов ремонт и прочие работы по содержанию дома в нормальном состоянии осуществлять самим, за свой счет. Делается это, согласно «Положению об управлении домами» от 8 августа 1923 года, под угрозой муниципализации плохо содержащихся строений[213].

Власть облагает частновладельческие дома также 10 % натуральным жилищным налогом. Соответствующие декреты принимаются уже в 1921 году: «Право местных органов изымать в распоряжение коммунального фонда 10 % жилой площади, основывается — по отношению к домам муниципализированным — на постановлении СНК от 28 декабря 1921 г. «Об условиях демуниципализации домов», а по отношению к домам частновладельческим (немуниципализированным) — на инструкции НКВД от 14 ноября 1921 г. за № 478»[214]. То есть изъятие у частных владельцев 10 % жилой площади в виде натурального жилищного налога является абсолютно законной мерой. Заметим, что от сдачи 10 % площади освобождаются лишь дома с жилой площадью менее 20 кв. саженей, и то лишь потому, что площадь менее чем в 20 кв. саженей, это площадь менее 91 кв. метра, а 10 % от площади менее 2 кв. саженей, это площадь менее 9 кв. метров. При условии, что эта площадь существует, как правило, не в виде отдельной комнаты, а как бы в «размазанном» по квартире виде, то пространственно обособить ее в большинстве случаев не удается, а поэтому и вселить в нее (в соответствии с существующими санитарными нормами) все равно никого нельзя.

Но о таком своем понимании «частной собственности», о законодательном превращении ее в «государственно-частную», власть широко не распространяется. Наоборот, публично она говорит о возвращении «частной недвижимости» в хозяйственную действительность. В итоге, пребывающая в «счастливом заблуждении» относительно истинного положения дел, часть населения, которая стремится к обретению «собственной недвижимости», берет на себя бремя забот о «частном» жилище, а государственный бюджет получает некоторые суммы по налогам со сделок от продажи недвижимости[215], жилье пристраивается в заботливые руки, на которые и перекладываются тяготы текущих эксплуатационно-ремонтных работ. Кстати, процесс демуниципализации служит поводом для «государственных спекуляций» — осуществления неофициальных и незаконных действий администрациями государственных учреждений по продаже (а не по передаче, как записано в постановлении) бывшим владельцам ранее муниципализированных домовладений, находящихся ныне в ведении государственных учреждений[216].