Живая вода мертвой царевны - Дарья Донцова

– Никита? – растерянно спросил Игорь Леонидович. – Ну да! Никита!

– И ведь я говорила: «Дорогой, ты ошибаешься!» – подлила масла в огонь Роза Борисовна, – пыталась дать тебе понять, что у внука другое имя, не Филипп.

– Вот почему я беду в шаре узрела! – обрадовалась Алмаза. – Мой третий глаз смотрел на Филю, Никитой он не занимался! Сердцем медиума я почуяла: какой-то Филипп в беде.

– Здорово, – улыбнулась я, – теперь еще разок уставьтесь на ключики и скажите нам фамилию с адресом несчастного, мы побежим и спасем его!

– Степанида, можно тебя на минуточку, – сказала Белка.

– Уже иду, – ответила я, не шевелясь.

Бабуля хочет прочитать мне лекцию о том, как надо вести себя с постояльцами. Но я и сама знаю, что нельзя резко разговаривать с теми, кто платит деньги за номер. Не подумайте, что я отвязная хамка, изо всех сил стараюсь быть сладким пряником, но особы вроде Алмазы меня просто бесят. Ладно, я обязана сдерживаться, а она? Кто просил эту ромалу гадать тут направо и налево? И Роза Борисовна хороша! Вместо того чтобы спокойно поправить жениха: «Мальчика зовут Никита», твердила: «Солнышко, ты неправ».

– Почему ты сама не обратилась к мальчишке? – наконец-то догадался спросить у нее жених.

Роза потупилась:

– Не хотела тебя смущать. Поняла, солнышко, что ты очень не просто реагируешь, когда люди указывают на твои ошибки. Книга-то белая, а не желтая. Чистая ерунда, но она тебя расстроила. Похоже, дело в твоих очках, надо в них сменить стекла, и четкость восприятия цвета вернется. Я беспокоилась о твоем душевном равновесии, вот и не решилась указать на новую оплошность. Зачем любимого человека травмировать? Задача женщины хранить спокойствие своего спутника, я тебе намекала деликатно на путаницу с именем. Пойдем собирать пазл, врач сказал, методичное занятие нервы успокаивает!

– Степа! – повторила Белка.

Игорь Леонидович молча повернулся и пошел в гостиную. Роза Борисовна потрусила за ним, бурча на ходу:

– В принципе, никакой разницы нет, что белая книга, что желтая. В жизни это совсем не важно, но в пазле имеет значение. Он не сложится!

– Мне все равно, что держать в руках! – запоздало обиделась Алмаза. – Хоть ключи, хоть сковородку. Открываю третий глаз и все вижу.

Я прижала руку к груди:

– Конечно. Простите. Все нервничали, и я поддалась общему настроению. Извините. Я была неправа. Устала очень. И дождь хлещет. Что мне сделать для вас? Я полна раскаяния.

– Степа! – предостерегающе воскликнула Белка.

– Сейчас, бабулечка, – проворковала я, – только перед Алмазой извинюсь и прибегу.

– Не умею сердиться на людей, – с лицемерной улыбкой заявила цыганка, – Бог простит, и я прощаю. Хочешь, погадаю тебе?

– Спасибо, не надо, – отказалась я от предложенной чести, – лучше Семену счастье предскажите.

Алмаза прищурила глаза цвета гнилых баклажанов.

– Ну, с ним просто. Никаких особых изменений в ближайшие годы не будет, все, как обычно.

Я посмотрела на Сеню:

– Слышал? Расслабься и получай от жизни удовольствие. Все будет хорошо!

Семен широко улыбнулся, повернулся и попал локтем по второму, целому стеклу в двери. Веер осколков брызнул на пол.

– Ёперный театр! – чуть не зарыдал Сеня. – Разбил!

– Я же предупреждала! – каркнула Алмаза. – Ничего в твоей жизни не изменится. Эффект там-там!

Выслушав от Белки нотацию на тему «Гость всегда прав», я вернулась в свою спальню и увидела, что мобильный, оставленный на тумбочке у кровати, мигает. Звонка не слышно, я всегда отключаю звук, когда сижу на занятиях, а потом забываю его включить. И кому могло прийти в голову искать меня в районе полуночи? Наташка! Она нашлась!

Не посмотрев на дисплей, я схватила трубку и в ту же секунду закашлялась.

– Натка! – завопил звонкий голос. – Ну, наконец-то! Звоню, звоню, а тебя нет! Эсэмэски сбрасываю, ты не отвечаешь! Дашь мне красную юбку? И еще розовую кофту! Конечно, красивее будет в фиолетовой, как у Степки, но она, жадина, со мной не поделится.

– Привет, Викторова, – язвительно перебила я Ленку, – дело не в жлобстве, а в твоей неаккуратности. Кто взял у Козловой летом белые капри и разодрал их? Если испортила чужую вещь, надо купить новую, а не возвращать ее, засунутую в пакет, чтобы хозяйка сразу не увидела дырку!

– Ой! Это тебе Степка наврала? – зачастила Викторова. – Не верь ей, брехушке. Штаны были старыми, Степанида их в секонде купила! Они расползлись от ветхости! Козлова, жадобина, их как повод использовала, чтобы мне больше ничего не давать. Если прошу чего, без запинки отбривает: «Помнишь те капри?»

– Совсем ты, Викторова, завралась, – вздохнула я, – никогда тебе про испорченные штаны не намекала!

Ленка продолжала:

– Ты, конечно, нет, а Степка постоянно.

– Викторова, ты сейчас говоришь с Козловой, – уточнила я.

– Вау! То-то я не поняла, почему у Орловой голос так изменился, – ляпнула Ленка, – осип! Подумала, что Натка простыла. Эй, а почему ты по ее телефону отвечаешь?

Я удивилась и посмотрела на трубку, вроде она моя. Но уже через секунду глаз зацепился за небольшую трещину на панели. Мы с Наташкой приобрели два идентичных аппарата. Мы зарулили в магазин случайно, чтобы спрятаться от внезапно разыгравшейся грозы, и попали на акцию «Счастливый час». Фирма предлагала всем, купившим в ближайшие шестьдесят минут сотовые, большую скидку, а если приобрести два аппарата, то второй выходил даром. Ну и кто бы упустил такую возможность?

– Эй, Степа, – кричала Ленка, – ты где?

– Здесь, – ответила я.

– Почему у тебя Наташин телефон? – не успокаивалась Викторова.

– Нипочему, – рявкнула я, – случайно прихватила.

– Откуда? – допытывалась Ленка.

– От верблюда, – зашипела я, – прекрати трезвонить, мне завтра рано вставать. И перестань эсэмэски слать про красную юбку. Натка тебе ее не даст.

– Ты за нее не решай! – схамила Лена. – Лучше скажи, зачем сотовый Орловой взяла? Где Натка? Она у тебя?

– Да! – гаркнула я и отсоединила трубку от сети.

Викторова не противная, с ней хорошо сходить в кино, погулять, и на занятиях она может помочь. Но иногда Ленка бывает очень настырной, прилипчивой, как двусторонний скотч, начнешь его отдирать, замучаешься!

Следующий час я ворочалась в кровати, пытаясь заснуть. Но на душе становилось все тревожнее. Куда запропастилась Наталья? Почему ее одежда дома? Неужели она утопала в середине октября на улицу в халате и тапочках? Нет, вопрос сформулирован неверно. Отчего она ушла из квартиры в домашнем одеянии? Время года ни при чем, в июне, когда в Москве тепло, тоже не принято расхаживать по городу в тапках-зайчиках. Может, надо поднять тревогу? Пойти в полицию?