Архивы Блэквуда. Незримые - Чак Хоган

Ехать предстояло на юго-запад, на улицу, расположенную всего в паре кварталов от реки Делавэр, отделяющей Нью-Джерси от Пенсильвании.

Автомобиль затормозил у довоенного одноэтажного кирпичного дома, окруженного низким – едва ли трехфутовым – декоративным забором из рабицы. Соседние дома – отремонтированные, благоустроенные – смотрелись куда более презентабельно, однако жилище отставного агента оставалось подчеркнуто скромным. Водитель вытащил коробку и с облегчением вручил ее Одессе, ему явно не терпелось поскорее избавиться от сомнительной пассажирки.

– Удачи, мисс.

Наверное, решил, что она переживает разрыв. В каком-то смысле так оно и было: Одесса прощалась с карьерой и честолюбивыми замыслами. Она поблагодарила водителя и, еще до того, как автомобиль скрылся из виду, оценила поездку на пять звезд.

Удерживая коробку на весу, она выгребла в нее содержимое почтового ящика и, толкнув низенькую калитку, направилась по дорожке к входной двери. В целях безопасности на случай вездесущих соседей Одесса нарочно уронила пару писем и, наклонившись, незаметно достала ключ из-под синего керамического вазона.

Да, полицейские инстинкты забудутся еще не скоро.

Она отворила дверь и занесла коробку внутрь. В воздухе едва уловимо пахло затхлостью. Одесса прикрыла створку, по привычке крикнула: «Есть кто?» – и, не получив ответа, двинулась через малогабаритную гостиную в примыкавшую к ней кухню.

Она с чувством выполненного долга поставила коробку с почтой на кухонный островок. Наконец-то вещи вернулись к законному владельцу.

В доме царила гробовая тишина. Судя по слою пыли, сюда давно не наведывались. Одесса с интересом разглядывала гостиную: двухместный диванчик перед старым телевизором на деревянной подставке. Повернутое к экрану ветхое кресло-качалка с мягкой обивкой – очевидно, любимый предмет интерьера хозяина. На стенах в рамках висели рекламные постеры кубинских сигар. Очень скромный, сугубо мужской интерьер. Кругом царил безупречный порядок, являвший разительный контраст с хаосом, царящим в голове престарелого агента. Одесса только вздохнула, вспомнив его настоятельные просьбы опустить письмо в неприметный почтовый ящик где-то на Уолл-стрит.

В круглом аквариуме у телевизора плавал Деннис. Целый и невредимый. Одесса отнесла аквариум к раковине – сменить мутную воду. На окне с видом во двор стояла мерная баночка с кормом. Едва первые гранулы упали на поверхность, Деннис жадно набросился на угощение.

– На здоровье, приятель, – улыбнулась Одесса и занялась холодильником.

Нутро рефрижератора радовало глаз. Никакой тухлятины, за исключением недоеденных блюд в контейнерах. Витаминные коктейли, банки крем-соды. Даже выбрасывать особо нечего.

Одесса миновала короткий коридорчик и уперлась в спальню агента Соломона. Спартанская обстановка, кровать аккуратно застелена, в углу ворох ношеной одежды. Одесса постеснялась осматривать помещение, только заглянула в зеркальный шкаф-купе: старые костюмы, ярко-синяя ветровка с логотипом ФБР.

Ей представился пожилой холостяк, вероятнее всего вдовец, который предпочитает не создавать беспорядок, чтобы потом не возиться с уборкой. Живет один, но не тяготится одиночеством. Под влиянием необъяснимого порыва Одесса попробовала вообразить, как бы ей жилось в этом доме на склоне лет. Простое существование в маленькой уютной вселенной. Следом навалились другие мысли – животрепещущие, глобальные – о Линусе, будущих перспективах. Словом, о вещах, думать про которые не хотелось ни сейчас, ни в принципе.

Чтобы отвлечься, Одесса поспешила на кухню. Воодушевленный Деннис нарезал в аквариуме круги. Одесса исследовала шкафчики в поисках сменной емкости, однако ничего подходящего не обнаружила. Она обвела взглядом помещение и вдруг почувствовала смутную тревогу. Причина крылась в странной, если не сказать подозрительной планировке дома.

Девушка решительно двинулась на улицу и, выбрав подходящий ракурс, осмотрела приземистое здание. С правой стороны виднелось зашторенное окно. В той части дома скрывалась еще комната, и, возможно, не одна.

В Одессе проснулся азарт. Она повернула обратно и сразу за входной дверью наткнулась на крохотный, вделанный в стену чуланчик. На полках выстроились упаковки мешков для мусора, тут же стоял пылесос марки «Электролюкс», с гвоздика свисал рыболовный сачок, но Одесса и думать забыла про свой порыв поменять воду.

Она принялась выстукивать стены и за перегородкой с мусорными мешками услышала пустоту. Она исследовала швы и налегла плечом на правую половину.

Раздался щелчок, и задняя стенка с небольшой отдачей отворилась на петлях. За порогом царила кромешная темнота.

Одесса мешкала. А вдруг внутри окажется сексуальный притон? Работа в ФБР научила ее предполагать худшее.

Собравшись с духом, она протиснулась в узкий проем. Вместо затхлости в нос ударил свежий воздух, в котором витал едва уловимый аромат сигар. Под подошвами ощущался мягкий ковер. Одесса нащупала выключатель, и комната озарилась ярким светом.

Все пространство занимали книжные полки. Они тянулись от пола до потолка практически во всю ширину немаленьких стен, в редких промежутках виднелись старомодные, бордовые с золотом обои.

В центре – маленький письменный стол с глубоким кожаным креслом. Наушники на столешнице подключались проводами к массивному катушечному магнитофону.

Справа бесшумно крутился огромный, встроенный в перегородку вентилятор. Возле пепельницы на подставке – небольшой хьюмидор с дорогими сигарами. Сбоку от стола виднелась тележка: нижний ярус заставлен алкоголем, верхний – тяжелыми хрустальными бокалами.

Присмотревшись, Одесса ахнула. Пленки!

– Матерь божья…

На полках вместо книг теснились тонкие картонные подкассетники с семидюймовыми майларовыми пленками. Каждый корешок подписан и датирован. Номер, дата, тема. Сотни, если не тысячи бобин, в отдельных случаях сеансы растягивались на пять-шесть коробок, помеченных одним и тем же числом.

Установленные на ползунках полки выдвигались, открывая очередной ряд коробок. Никакого хаотичного нагромождения, только тщательная, методично выстроенная система.

Последние записи датировались 2019 годом. Одесса повернулась к верхней полке первого шкафа и отыскала первую по хронологии бобину.

#1001/Миссисипи, 1962/Вернон Джамус

Одесса понятия не имела, о чем речь, но мысли ее упорно возвращались к катушечному магнитофону, якобы забытому в ящике стола агента Соломона. Ей вдруг почудилось, что она бесцеремонно вторглась в личное пространство – правда, не физическое, а духовное. Проникла в святая святых, хранилище многочисленных тайн. Еще один кусочек головоломки, которую Одесса инстинктивно не хотела решать.

Бросив последний взгляд на таинственную фонотеку, Одесса погасила свет и попятилась прочь из чулана.

Потрясенная, она прислонилась к кухонному островку, как будто вернулась из другого мира. Отставной агент, в действительности не отошедший от дел. Тайная комната в его доме. Странные вопросы в больничной палате, – казалось, Эрл Соломон точно знал, что она видела – видела, чувствовала, – стоя возле остывающего трупа Уолта Леппо.