Вторжение - Кэтрин Эпплгейт

И тут включился мозг ящерицы: «Ужас! Я в западне! Бежать! Бежать, бежать, бежать!»

Я бросился влево. Стена! Вверх по стене!

Я почувствовал, как мои лапки присасываются к ее гладкой поверхности. Ловушка! Я прыгнул в другую сторону. Еще одна твердая поверхность! Я пытался овладеть собой, но в голове ящерицы царила настоящая паника. Она не могла понять где находится. Она хотела свободы. Наружу!

«Иди на свет», — подсказал я своему новому телу. Единственный, выход — дырки наверху. Но этот же манящий свет и пугал. Я метался по полу между стенами шкафчика, мне никак не удавалось побороть страх.

«Давай к свету, ну же!» — прокричал я себе и каким—то чудом оказался вдруг у самых дырочек. Мгновение — и я на свободе! Язык мой высунулся изо рта. Втаскивая его назад, я ощутил странное чувство. Запах? Похоже, но что—то не то. Язык продолжал метаться туда и сюда, я видел, как кончик его тычется в разные стороны.

На ярком свете я понял, какие, черт возьми, неудобные у ящериц глаза. Мне было трудно понять, что я вижу: обломки, углы и кривые никак не складывались в общую картину. Верх стал низом, а цвета совершенно перемешались.

Я заставил себя подумать. Значит, так, Джейк, глаза у тебя расположены теперь с двух сторон, поэтому сфокусировать взгляд ты не можешь. Каждый глаз видит свое. Что ж, придется привыкнуть.

Осознав это, я попытался разобраться в окружающем, но толку вышло мало. Наверное, потребуется целая вечность. Один мой глаз смотрел по коридору налево, другой — направо. Я висел головой вниз на дверце шкафчика, представлявшейся мне безграничным серым полем.

Зеленый анолис объявил мне настоящую войну. Не успел он выбраться на солнечный свет, как ему тут же захотелось как можно быстрее вернуться в спасительную темноту шkафа. «Кабинет Чапмэна» — напомнил я себе. Но где он?

Где—то слева. Там!

Я оттолкнулся от дверцы. Вниз, вниз! Итак, я на полу. Обежать скомканный клочок бумаги — по величине он раза в два больше меня, и вперед! Ощущение такое, будто тебя привязали к головной части крылатой ракеты; которая потеряла управление и несется ей одной ведомым курсом.

Тут мозг ящерицы учуял паука. Мне трудно объяснить, что я испытал: не могу сказать, что я увидел его, услышал или почувствовал запах. Я просто знал: рядом паук.

На огромной скорости я круто свернул, времени думать у меня уже не оставалось. За движениями ног не уследил бы ничей глаз.

Паук, собственно говоря, не был очень большим, во всяком случае для человека. Но ящерице он казался ростом с ребенка. Нет, все—таки это большой паук. Я видел у него целый набор глаз, видел каждый сустав его четырех пар лап, видел ужасные челюсти.

Паук побежал. Я — за ним. Я бежал быстрее. «Нее—е—е—е—т!» — заорал я, но было уже слишком поздно. Голова моя дернулась, рот раскрылся и захлопнулся.

Но паук еще боролся. Я чувствовал, как он перебирает лапками в тщетных попытках выбраться из мрачной пещеры.

Я хотел выплюнуть его — и не мог. Ящерице требовалось утолить голод, и я проглотил добычу. Это было то же самое, что проглотить жестяную банку консервов, банку, которая всеми силами сопротивляется едоку.

«Нет! Нет!» — в ужасе и отвращении кричал мой мозг, зато ящерица ликовала. Я почувствовал, как она начала успокаиваться. Ну уж хватит! С меня достаточно. Вон из этого тела!

Мне было плевать, видит меня кто—то или нет. Срочно вернуться в себя. Марко прав — человек в своем уме не будет этим заниматься. Дичь!

Внезапно я почувствовал, как дрогнула земля. Гулкие удары могли означать только одно: походку великана.

Это и был великан.

Откуда—то появилась исполинская тень.

Я увидел стену падавшего на меня дома.

Подошва!

Я метнулся влево. Другая.

— Мой хвост! На него опускался ботинок.

— Я оказался в плену.

Охваченный паникой, я попытался бежать.

Но меня не пускал прижатый к полу хвост.

И вдруг — свобода! Как это…

Тут я понял, что произошло. Хвост отвалился — сам по себе. Оглянувшись, я увидел его под каблуком, он еще подергивался, как живой, напоминая насаженного на крючок червя.

Ботинок опять устремился вверх, и я мгновенно метнулся к стене.

Великан не видел меня. Он вовсе не пытался убить крошечную, ящерицу. Произошла чистой воды случайность. И теперь мой хвост… нет, хвост ящерицы …

Сотрясая пол, гигант прошел мимо.

Я сфокусировал правый глаз на фигуре. Впечатление было такое, что смотришь в кривое зеркало комнаты смеха. Но и при этом я ощутил почти стопроцентную уверенность: по коридору шел Чапмэн.

Проводив его взглядом, я приказал телу ящерицы двинуться следом. Прежде всего нужно отделаться от мыслей о шевелящемся в животе пауке, сказал себе я. А еще — забыть, что мой хвост; едва заметно подергиваясь, так и остался на полу. Словом, я бросился за Чапмэном.

Вдруг мне удастся узнать нечто такое, что поможет Тому?

Я хотел добраться до кабинета Чапмэна, спрятаться под столом и послушать, о чем он будет говорить по телефону. Рано или поздно Чапмэн должен был хоть словом обмолвиться об инкубаторе.

Эту тему мы с Кэсси уже обсуждали. Она сказала, что на получение более или менее ценной информации у меня, скорее всего, уйдет несколько дней. Но оставаться в теле ящерицы я мог всего два часа. Кроме того, приходилось пропускать уроки. Рано или поздно из—за этого наверняка возникнут проблемы. Самое смешное, что разбираться с прогулами меня пошлют к заместителю директора.

К Чапмэну.

Представляю, как это будет выглядеть. Мистер Чапмэн, мне очень жаль, что пришлось пропустить несколько занятий, но, видите ли, я превратился в ящерицу, чтобы следить за вами. Я знаю, что вы — контроллер и собираетесь подчинить себе всю Землю.

Я бы расхохотался, только ящерицы не умеют смеяться. Поэтому я просто крался по коридору за Чапмэном.

Внезапно он остановился: Пришли?

Я осмотрелся по сторонам. На кабинет заместителя директора было не похоже. В животе толкался лапками паук.

Чапмэн распахнул дверь. Нижняя ее планка со свистом пролетела у меня над·головой. Я попытался разобраться, куда попал. Стойте! Это же кладовка уборщицы: швабры, тряпки, ведра… Что Чапмэну здесь понадобилось?

Он вошел в кладовку. Я последовал за ним, стараясь держаться подальше от массивных кожаных стен, которые на самом деле оказались его туфлями.

Послышался громкий щелчок, Чапмэн закрыл за собой дверь.

Видно с пола было неважно, и все—таки я рассмотрел, как он делал что—то над раковиной. Мне показалось, что Чапмэн обеими руками ухватился за два крючка, на которые обычно вешались для просушки швабры. По—моему он потянул их на себя: в кладовке раздался негромкий скрип.