Хозяйка истории. В новой редакции М. Подпругина с приложением его доподлинных писем - Сергей Носов

Ну, допустим, со мной Володька скуки никогда не ведает. А я если и скучаю — так просто скучаю.

С ним советовались.

Он вежливо доказал «нецелесообразность». Жаль, меня не спросили.

6 февраля

Примерно раз в 200 лет Хуанхэ меняет русло[113]. Потрясающе! Десятки миллионов людей терпят бедствие и что-то там роют, строят, возводят. Каждый раз заново.

При этом в Пекинской опере женщины играют мужчин, а в Шаосинской опере, наоборот: мужчины — женщин[114].

Я Китая боюсь[115].

8 февраля

Пришел Т. Т. Стал за чаем рассказывать про китайскую философию. Чем интересен Конфуций и чем он не угодил нынешнему китайскому руководству[116]. Неожиданно прервал сам себя:

— А почему вы меня не спрашиваете ни о чем? Вам же надо про что? Про любовь. Про это… про секс. В том смысле. Китайский эрос…

— Мне все интересно, — отвечаю уклончиво.

Он перешел к эросу. Как все такое следует у них из их философии Дао. «Тайна облака и дождя». — Я должна знать об этом.

— Да откуда же мне?

Стал охотно рассказывать о девяти настроениях женщины. Смутился на четвертом. Перескочил на шестое. Опять смутился.

— А знаете, у китайской женщины какое самое интимное место?

— Догадываюсь.

— А вот и нет. Щиколотка![117]

— А у мужчин?

Пожимает плечами.

— У мужчин, понимаете, у них везде одинаково…

Повеселела. Слушаю, что еще скажет.

— Вы себе и представить не можете, как у них все там в Китае продумано… в этом деле. Особенно в древности было… Вплоть до подушечек. Такие рогатые подушечки… Запишите, как называются.

— Я запомню.

— Нет, нет, запишите.

И диктует:

— Чу-ех-чен.

Я записала.

— И потом, у них нет ни одной фригидной женщины, такая страна[118]. Они и не знают, что такое фригидность. По крайней мере, мне не попадались фригидные…

— О, — говорю с уважением, — у вас большой жизненный опыт.

— Еще бы. У меня китаянок больше, чем европеек было. В два раза. — Задумался, проверил, пересчитал. — Один к двум, если точно.

— Красивые? — спрашиваю.

— А как же! Китаянки все, как одна… они все красивые…

Вижу: краснеет эксперт мой по китайской любви, так смутился — как мальчик.

— Вы варенье берите, вишневое.

Берет.

— Ну там у нас в Пекине с этим строго было, по правде говоря… По правде говоря, всего две… Две китаянки… Причем здешние, здесь… Одна в Комсомольске-на-Амуре в шестьдесят первом году… А другая под Благовещенском… в шестьдесят третьем…

Прочитав разочарование в моих глазах, добавляет:

— Но и этого много. Больше, чем достаточно. Китаянки везде китаянки.

— А сколько же тогда, — вмешиваюсь беспардонно в личную жизнь, — у вас европеек было?.. если один к двум?.. Одна?

— Ну, я, знаете, вообще-то однолюб. Сорок лет с Еленой Ефимовной живу, ваша тезка, к слову сказать…

— А до Елены Ефимовны никого не было? — Совсем уж я обнаглела, так он заинтересовал меня своей арифметикой.

— Ну, знаете, в семье не без урода… Я ж когда еще с Еленой Ефимовной-то затевал?.. Когда курсантом

был, тогда еще… Она и про китаянок ничего не знает. А! Пусть. Теперь что говорить!..

Забавный дедуся. Выпили мы с ним коньячку.

Он — с большим удовольствием.

11 февраля

Наши наверняка выиграют эстафету[119].