Ритуал последней брачной ночи - Виктория Платова

— Вот видишь, для тебя он тоже умер. Это радует. Ну такчто, будем подписывать контракт?

— Не сейчас… У меня маленькая проблема, Монти.

— Сколько? — Каринэ Суреновна действительно сталаделовой женщиной.

— Дело не в деньгах, а в обстоятельствах. Ты мудраябаба и наверняка что-нибудь мне посоветуешь.

— Попытаюсь.

— Собственно, это даже не моя проблема, — я тут жедала задний ход. — Это проблема одной моей — приятельницы.

— Она работает на Стаса? — Монтесума видела менянасквозь.

— В некотором роде. Так вот, с ней случилась большаянеприятность. Один ее клиент… — Я набрала в легкие воздуха, вытянула руки пошвам и сиганула в бездну:

— Один ее клиент заснул и не проснулся.

— Остановка сердца?

— Можно сказать и так. Ему воткнули нож в грудь.

— А куда же смотрела твоя приятельница? —Монтесума раздула ноздри.

— В противоположную сторону. Она любит спать на правомбоку.

— То есть ты хочешь сказать, что она легла в койку слюбовником, а проснулась с трупом?

— Ну да! Все видели, как они… — Я перевеладыхание. — Приятельница и ее клиент… Как они входили в номер. Все видели,как она оттуда выходила. Уже одна.

— А труп остался лежать?

— Ну, не могла же она унести его в ридикюле, правда? Ив карман он не влезал… Словом, теперь девчонка подозревается в убийстве.

Монтесума откинулась на спинку кресла и опустила ресницы.

— На ее месте я наняла бы себе хорошегоадвоката, — сказала наконец она. — Или унесла бы ноги из страны. Кудаподальше и пока не поздно.

— Исключено, — я грустно качнула подбородком.

— А башка у нее варит? — цинично спросилаМонтесума. — Если варит — пусть найдет себе лоха из ментов. Убедит в своейневиновности… Подмахнет получше, если так уж необходимо.

— Зачем?

— А ты не понимаешь? Чтобы перестать считаться убийцей,нужно найти того, кто действительно убил, — Монтесума наставительноподняла палец. — А вообще, пришли ее ко мне, ненавижу истории из третьихрук…

— Отлично, — резюмировала я, хотя ничего отличногов этом не было. — Я передам ей…

Выбросив из кресла свое точеное тело, Монтесума подошла кпротивоположной от нас стене и аккуратно приподняла шторку, задекорированнуюпод гобелен. За шторкой открылось окошко в зал (я догадывалась, что из залаокошко смотрится самым невинным зеркалом).

— Мое новое приобретение, — надменно сказалаМонтесума, кивнув подбородком в сторону того самого стриптизера-культуриста,которого осаждала толпа бабцов. За бесстыжие плавки стриптизера были.заткнутыкупюры.

— Очень миленький, — только и смогла выговорить я.

— Знаешь, где они у меня? Вот здесь, — она сжалакулак. — По струнке ходят. Я с них по три шкуры сдираю. Думаю открытьнебольшой бордельеро. Для богатых клиенток. Хочешь этим заняться? У тебяполучится.

Я разинула варежку. Бедняга Монтесума-Чоколатль! Нескольколет, проведенных в вольере у Стасевича, сделали ее мужененавистницей. Янисколько не удивлюсь, если узнаю, что Монтесума сечет своих культуристиковрозгами. И заставляет хором скандировать лозунг «Все мужчины — козлы!».

— Так как? Возьмешься?

— Нужно подумать… — Чем я точно никогда не будузаниматься в жизни, так это организацией «бордельеро»!

— Подумай. Может, хочешь какого-нибудь мальчика?

— Что, прямо сейчас?

Монтесума расхохоталась.

— Конечно. Есть великолепные экземпляры, выполняют любыефантазии, даже самые запредельные. Тебе это ничего не будет стоить. Все расходыза счет заведения.

— Не сегодня, Монти. Не то настроение…

— Ну, смотри…

…Через полчаса Монтесума укатила домой, а я осталась вкабаке — предаваться горестным мыслям о своей горестной судьбе. Возможно, ядопустила ошибку, не открывшись Монтесуме до конца. Я не учла, что почтивсемогущая Каринэ Суреновна всегда примет сторону женщины, что бы эта женщинани совершила. Ради торжества женщины над мужчиной Монтесума готова лжесвидетельствовать,врать, путать следы и идти на любой риск. А тащить за собой еще и ее мне нехотелось. Я слишком нежно относилась к ней.

Да что там, я ее любила! Так же, как и отступницу Кайе, каки всех других наших несчастных подружек, с которыми мы хлебали дерьмо и спермустоловыми ложками.

И я не имею права… Не имею права…

Хотя нет, если мне станет совсем уж худо, если меня обложатфлажками и не оставят выбора, я, конечно, попрошу у Монтесумы политическогоубежища. И она мне не откажет.

Эта мысль немного успокоила меня, дала точку отсчета. И япринялась размышлять над ее вскользь брошенными словами: «Чтобы перестатьсчитаться убийцей, нужно найти того, кто действительно убил». И чем больше ядумала о них, тем более пророческими они мне казались. Вот только с какогоконца к ним подойти?

Я заказала у Акопа еще мартини и попыталась уложить в головесобытия последней недели. Конечно, моя , глупая голова была не самым лучшимместом для каких-либо мыслей, кроме мыслей об оптимальной длине ногтей.

Но попытаться стоило.

Чтобы облегчить себе задачу, я вытащила из сумки рестораннуюсалфетку с фасоном так понравившегося мне платья, перевернула ее на другуюсторону и щелкнула шариковой ручкой. И вывела два имени: «СТАС» и «ОЛЕВ КИВИ».

К этим мертвым деятелям у меня имелась масса вопросов, и яизложила их письменно.

1. Зачем Стасу понадобился Олев Киви?

2. Откуда ему стали известны такие подробности о личнойжизни Киви?

3. Почему он был уверен, что Киви клюнет на женщину,отдаленно напоминающую его жену?

4. Почему он выбрал именно меня?

5. Знал ли он, что Олева Киви должны убить?

6. Знал ли он, что ему самому угрожает опасность?

7. Если я не убивала Олева Киви, то кто его убил?

8. Как убийца мог проникнуть в закрытую гостиницу VIP-классаи как выбрался оттуда, не вызывая ничьих подозрений?

9. Кому была необходима смерть Олева Киви?

10. Кому была выгодна смерть Олева Киви?

11. Почему Олева Киви не просто убили, а закололи такимнеобычным ножом?

12. Алмаз в рукоятке ножа — настоящий или нет? Секундуподумав, я решила, что этот вопрос не относится к существу дела. И продолжиладальше.

13: Почему убили Олева Киви и не тронули меня?