Черная Гончая - Влада Ольховская

– Не слишком конкретно.

– Справишься!

– А если нет? – я бросила на него вызывающий взгляд. – Как ты проследишь? Ты ж не можешь каждый день ходить со мной рядом и проверять, как я себя веду и что делаю!

Собственно, по этой же причине я могла бы вообще с ним сейчас не разговаривать. Просто пообещать, что буду паинькой, и сказать ему свалить. Тимурчик такого высокого мнения о себе, что не усомнился бы в моих словах. А я бы просто продолжила делать то, что делала – и как проверишь?

Но у меня тоже гордость есть! Все почему-то забывают об этом, думают, что, если я не совсем здорова, надо мной можно издеваться. А я обязана принимать это – закон джунглей! Так вот, нет. Мы не в джунглях, и мы не животные (кроме семейства Шатунов, насчет них я не уверена). Поэтому теперь я поднялась с кресла и уверенно смотрела Тимуру в глаза, ожидая ответа. И то, что он меня на голову выше, вовсе не означало, что мой взгляд снизу вверх будет униженным.

Он, кажется, обалдел – он от меня такого раньше не получал, потому и не ожидал. Но Тимурчик не был бы собой, если бы начал вести себя как нормальный человек. Стряхнув первое удивление, он снова начал на меня рычать.

– В твоих же интересах вести себя правильно!

– Или что? Я так и не услышала!

– Или мне придется учить тебя этому! Даже собак дрессируют, вот и ты должна что-то понять!

– Не много ли тебе чести – меня дрессировать? Что, будешь за мной со свернутой газетой бегать? Я буду вести себя так, как хочу, а тебе лучше не соваться в мои дела! Можешь публично отказаться от меня, пожаловаться, что папочка подселил какое-то странное животное в дом… Разрешаю! Мне даже легче будет. Но моя жизнь – мое дело!

– Не в этом доме!

Я могла сколько угодно ему хамить, это не значит, что я расслабилась. С того момента, как я встала с кресла, я была напряжена, как взведенная пружина. Я уже достаточно хорошо изучила Тимурчика, чтобы понять: переговоры – не его конек. Он очень быстро раздражается, теряет терпение, он решает конфликты так, как привык.

То есть, кулаками.

Я прекрасно знала, что он попытается мне вмазать, это было просто вопросом времени. К тому же, это идеально укладывалось в мою теорию о собственной невезучести. Я ожидала нападения, уловила легчайшее движение руки Тимура – и успела увернуться.

Это ведь он вбил себе в голову, что я, калека несчастная, еле хожу. Я нормально двигаюсь! Да, может, не супер грациозно. Но быстро – могу! Особенно в пределах собственной комнаты, где не бегать нужно, а уклоняться.

Неудачный удар только разозлил Тимура, сделал все это делом принципа. Теперь ему нужно было стукнуть меня уже не в воспитательных целях, а просто чтобы доказать, что он на это способен. У меня же не было времени раздумывать, может ли вся эта ситуация закончиться в мою пользу – хоть как-то! Мне нужно было уберечься, ожидая… не знаю чего.

Тимур нападал все злее, все отчаяннее. В какой-то момент он совсем не рассчитал свои силы и вмазал – но не по мне, а по шкафу. Шкаф с грохотом накренился и уперся в стену. Тимур взвыл и обхватил правую руку левой. Я сначала не сообразила, почему, а потом до меня дошло.

Он двинул по шкафу с такой силой, что выбил кусок древесины и поплатился за это массивной занозой под кожей. Это могло бы навлечь на меня яростную месть, если бы в комнату не вбежала Эльвира.

– Да что тут творится?! – рявкнула она.

Это на людях Эльвира изображает из себя нежную феечку. Если ей надо, она умеет выдавать такой бас, что пароход позавидует.

– Тимур пытается меня убить, но пока страдает только мебель, – обыденно пояснила я.

– Тимур, конь педальный, ты совсем офонарел?! – взвилась Эльвира. Не от любви ко мне, ясен пень, она просто увидела, что он сделал со шкафом. А шкаф подороже меня будет.

– Кто-то должен ее воспитать! – огрызнулся Тимур.

– Себя воспитай! Ты на часы вообще смотришь? Отец должен вот-вот приехать! Если бы он увидел, как ты на эту инвалидку кидаешься, он бы тебе руки поотрывал!

Упоминание отца мгновенно согнало с Тимура воинскую ярость. Шатуны друг друга побаиваются, это для меня не новость.

– Да я как-то… Не подумал…

– Да я уже вижу, что с мыслями у тебя туго! Пойдем, посмотрю твою руку! А к этой не лезь!

Эльвира увела брата, больше не взглянув в мою сторону. А я стояла посреди разгромленной комнаты и не могла сдержать победоносную улыбку. Надо же! Впервые на моей памяти я обратила приемную родню в бегство.

Может, мои дела не так уж плохи?..

9

Мои дела – хуже некуда.

Труба полная.

Я снова в этом странном, извращенном мире – а я даже не засыпала! По крайней мере, не собиралась засыпать и не должна была. Но в какой-то момент ситуация вышла из-под контроля.

В школу я вернулась еще вчера. Все вокруг, от учеников до учителей, делали вид, что так и надо, ничего особенного не случилось. Они прекрасно знали о моей травме, предполагаемом самоубийстве (три ха-ха) и последующих занятиях с психологом. Но они решили, что говорить со мной об этом рискованно. Вдруг я все-таки самоубьюсь, а их обвинят? Так что меня обходили стороной. Между прочим, если бы я действительно была в депрессии, мне бы это на пользу не пошло.

Но мне до той депрессии, как до луны пешком, мне сейчас даже проще было от того, что мне не мешали. Это давало мне возможность спокойно подумать обо всем, что стало с моей жизнью. Первый день в школе прошел нормально, ночь после него – тоже. Возможных косяков я ожидала только следующей ночью, а получилось раньше.

Я ведь училась не в простой школе, а в (якобы) крутой гимназии. Там все время пытались ввести какие-нибудь фишки, чтобы доказать, насколько они лучше простых школ. Сегодня объединили два урока, чтобы показать нам обучающий фильм в 3D.

Меня это не насторожило – с чего это должно меня настораживать? Я такую киношку сто раз смотрела! Но теперь все пошло не так с первых минут. Я надела специальные очки, и, как только в зале погас свет, у меня начала кружиться голова. Перед глазами рябило, картинка никак не желала становиться четкой. Я решила, что нужно просто подождать, позволить зрению приспособиться к этому. Да если бы! Свет и цвет расплывались, звуки становились глухими и непонятными. Я хотела сказать об этом учителю, хоть кому-то, но не смогла. Я зажмурилась, в очередной раз надеясь привести зрение в порядок. А когда я открыла глаза, я была уже