Кавказская слава - Владимир Соболь

Кто-то отчаянно закричал рядом. Штабс-ротмистр Назаров зажимал запястье, из которого хлестала кровь. Его сосед рвал с плеча ментишкет[15], надеясь успеть наложить приятелю жгут.

Проб захрапел, попятился, но Валериан ударил его шпорой, заставил приблизиться к убитым. Анастасий Иванович тоже уже затих, кровь вытекла из страшной раны быстро.

— Смотрите, князь! — позвал Новицкий. — Французы!

Там, где только что был виден конный дозор, шеренга за шеренгой, взвод за взводом выезжали кирасирские эскадроны. А за ними, Мадатов был в этом уверен, уже двигаются роты конной артиллерии. Кавалерия, угадывал он за французского командира, ударит, сомнет заслон и освободит место для пушек.

Тогда весь корпус Ланжерона, застрявший у моста через Березину, превратится в такую же груду мяса, какой стали только что Ланской и Приовский.

— Господа! — крикнул он и сам удивился тому, как хрипло звучит его голос. — По смерти генерала и полковника Приовского я вступаю в командование. Снегирев! Стройте полк фронтом в две линии. Теперь второй батальон ваш, вместо Приовского. Первый остается за мной. Вы, — обратился он к раненому Назарову, — возьмите четырех рядовых, сложите тела в плащи. Потом мы их похороним… Новицкий! Скачи к мосту, найди Ланлсерона, скажи — мы будем сопротивляться. Может быть, ему хватит времени…

Новицкий рванул повод, стараясь поворотить кобылу, но она, дергая головой, пошла в сторону боком, словно не желая отрывать глаза от жуткого зрелища. Сергей и сам косился на тела своих командиров, над которыми уже суетились спешившиеся гусары. Назаров, не покидая седла, кричал им отрывистые команды.

Лютеция все-таки выровнялась, пошла рысью. Сергей вытер рукавом доломана глаза, пару раз сильно шлепнул сам себя раскрытой ладонью, надеясь, что перестанут дрожать щеки и подбородок.

Подскакав к мосту, он осмотрелся, надеясь увидеть штаб командира корпуса, но понял, что его здесь нет. Какая бы ни царила сумятица у берега, рядом с генералами должна была оставаться зона хотя бы относительного порядка. Здесь нее все думали лишь о том, как перебраться через реку раньше других.

Его догадку подтвердил знакомый егерский капитан:

— Адмирал с графом на той стороне. Мои люди очищали им мост. Прикладами да штыками. Полдесятка повозок вниз скинули, только тогда начальников пропустили. Совсем обезумели люди.

— У меня важное донесение командиру корпуса, — растерянно пробормотал Новицкий, озираясь по сторонам.

— И не думайте, ротмистр. Сейчас с той стороны города наш командир подойдет с двумя батальонами. Тогда, может быть, и какую-то очередь учредим. А пока бесполезно: здесь напирают, там не шевелятся. С той стороны надо раскидывать. Видите — вся середина забита…

На мосту, ближе к тому берегу, в самом деле, кажется, столкнулись и запутались несколько упряжек. Ржали лошади, свирепо орали люди, кажется, бухнул выстрел.

Сергей смерил глазами расстояние. Мост протянулся саженей на сто, но ширина собственно реки казалась раза в два меньше. Вода в самом деле прибыла со вчерашнего дня, поверхность реки словно распухла и начала подмерзать. Неровные льдины стояли на середине, тихонько поворачиваясь на месте, словно не зная, в какую же сторону им надо двинуться. Сергей толкнул кобылу вперед. Сначала шенкелями, потом пришпорил. Лютеция медленно, но пошла, спустилась к урезу, нехотя зашла в воду. Сначала по бабки, потом по колени, по брюхо. Заржала жалобно, жалуясь неизвестно кому, но все-таки шла дальше.

Холод обхватил икры, пополз выше, к поясу. Сергей вынул ноги из стремян, попробовал закинуть ступни на круп кобылы. И тут же по воде словно стегнула горсть брошенных камешков. Лютеция всхрапнула и начала заваливаться на бок, погружаясь все глубже и глубже: саква, седло, сивая грива, оскаленная морда с уродливой кровавой дырой вместо глаза…

На другом берегу, саженях в двустах от съезда с моста, между высоким берегом и остатками тет-де-пона стояли командующий армией и командир ее первого корпуса. Собственно, стоял один адмирал Чичагов, а генерал-лейтенант Ланжерон нервно ходил взад-вперед, поминутно останавливаясь и поднося к глазу зрительную трубу.

Он проклинал себя, что послушал командующего и перебрался на этот берег. Тогда ему казалось, что здесь он сможет лучше организовать оборону, подготовить мост к взрыву. Теперь, когда саперы уже заложили в нужные места порох и горючие материалы, он понял, что с этой задачей мог бы справиться и командир батальона. И командир дивизии мог бы распорядиться несколькими орудиями и ротами мушкетеров, что оставались в укреплении изначально. Его же место было на той стороне, где в суматохе, неразберихе, шуме, грохоте погибал весь его корпус. Он пытался уговорить себя тем, что, оставшись на левом берегу, он так же страдал бы, не уверенный, что все гладко выходит на правом. Но от разумных соображений, как обычно, ему становилось еще тошнее. Граф знал, что не может быть в двух местах сразу, и негодовал за это, посылая проклятия неизвестно кому.

— Граф, — позвал его командующий; Ланжерон свернул к адмиралу. — Я думаю, что нет беды отдать правый берег реки Бонапарту.

Генерал с немым ужасом смотрел на своего командира.

— Сожжем мост, и пусть он берет Борисов. Пусть ищет место для переправы. А мы отсюда перехватим его в любой точке.

Граф Ланжерон опустил трубу, теперь он понял.

— Ваше высокопревосходительство, осмелюсь заметить, что Березина течет в другую сторону, к Днепру, а не к Неману. Правым считается этот берег.

— Что?! — обернулся к нему Чичагов, но Ланжерон догадался, что адмирал его не услышал.

В эту минуту от берега два офицера подвели к нему дрожащего гусарского ротмистра. Он был в одном черном мундире, без ментика, без кивера, без оружия. Вода хлюпала в коротких сапогах при каждом шаге.

— Что стряслось, ротмистр?! В каком вы виде?! — Ланжерон был обрадован случаем сорвать свое раздражение. — Упали с моста, александриец?!

— Никак нет, на мосту отметиться еще не успел.

Офицер смотрел хмуро, он не походил на беженца, и Ланжерону вдруг сделалось стыдно.

— Ваше превос… хо… господин гене…

Ротмистра знобило, кто-то из штабных поспешил накинуть на него плащ.

— Быстрее, ротмистр, — прикрикнул на него Ланжерон, уже, впрочем, почти беззлобно. — Без чинов, только дело.

Новицкий собрался и заговорил быстро, отрывисто, резко обрубая короткие фразы.

— Генерал Ланской мертв. Полковник Приовский смертельно ранен. Командование принял полковник Мадатов. Он сообщает, что будет атаковать французов, свяжет кавалерию противника, задержит его орудия. Просил ускорить движение по мосту… Лошадь картечью… Я плыл… — начал он проборматывать слова, истощив последние силы.

— Он с ума сошел, ваш этот Мадатов! — Адмирал из-за спины Ланжерона услышал доклад Новицкого и теперь кричал срывающимся, бабьим голосом: — Это же кирасиры, отборные части Наполеона! Они пройдут по гусарам и не заметят! Не может легкая конница сопротивляться тяжелой. Азбука военного дела. Где он учился, этот полковник?!