Наша тайна - Барбара Делински

Дебора не хотела срываться. Но она не извинилась.

Майкл странно смотрел на нее.

— Ты рассказала мне о своей матери, чтобы я не сердился на тебя?

— Дело не в том, что ты сердишься. Дело в понимании.

— Тогда пойми вот что, — сказал он и поставил чашку. — Я любил твою мать. Я был женат на ней сорок лет, и за это время у меня ни разу не было причины в ней усомниться. Похоже, ты пытаешься свалить вину на нее и на меня, чтобы выйти сухой из воды. Ты убила человека, Дебора. Может, лучше смириться с этим?

Эта атака сбила Дебору с толку, и она слишком долго формулировала свой ответ. Что она могла ему сказать? Почему для пациентов его сострадание было безграничным, а для нее не оставалось ни капли? Ответ был известен: она — член его семьи, а от семьи требуешь большего.

* * *

Требования пациентов всегда неизменны. Семейные врачи не болеют, не берут длительный отпуск, не уходят по средам раньше, чтобы поиграть в гольф или, как в случае Деборы, посидеть с Грейс. Среда Деборы бесконечно тянулась между десятью приемами в офисе и четырьмя вызовами на дом. Последней пациенткой, которая ждала ее в офисе, оказалась Карен Труттер.

— Если гора не идет к Магомету… — сказала подруга с легкой улыбкой. На ней была спортивная одежда, достаточно стильная, чтобы сочетаться с бриллиантовыми сережками-гвоздиками, которые ей подарил муж и которые она никогда не снимала.

Дебора закрыла дверь и посмотрела на Карен. Забота, которой они обменивались на протяжении восемнадцати лет, вернула ее к жизни.

— Извини, — наконец сказала Дебора, пересекая небольшое пространство, чтобы обнять подругу. — Ты заслуживаешь большего.

— Ты занятая женщина.

Дебора отодвинула стул и присела.

— Эта женщина бегала, пытаясь сделать столько, сколько возможно, пока не случилось непоправимое.

— Это был несчастный случай.

— Спасибо. Но только… — Дебора понимала, что даже если не думать о том, кто именно был за рулем, важен сам факт обмана. То, что Карен ничего об этом не знала, еще больше усложняло ситуацию.

— Даниель говорит, что Грейс не было в школе.

— Как я могла ее заставить? — спросила Дебора. — Она просто сама не своя.

— Возможно, ей нужна консультация специалиста?

— Нет. Только время. Прошло еще слишком мало времени. Ты что-нибудь слышала о похоронах?

— Похороны состоятся в пятницу после обеда. Здесь в городе.

— Здесь? — Дебора была разочарована. Она надеялась, что похороны будут далеко отсюда. — Странно. Мистер МакКенна прожил в Лейланде не очень долго.

— Занятия отменят, чтобы ученики могли прийти на похороны. А в пятницу вечером в школе будет поминальная служба. Хол помог тебе сегодня утром?

— Сколько смог. Еще слишком многое остается неизвестным. У меня все внутри переворачивается, когда я думаю об этом.

— Джон Колби не будет тебе ничего предъявлять, — сказала Карен. — Он знает, что ты значишь для этого города.

— Это может обернуться против него, — заметила Дебора. — Он уже получил предупреждение насчет своей необъективности. Именно из-за того, кем я являюсь для этого города, он, возможно, будет ко мне более строг.

— Почему?

Но Деборе не хотелось опять перечислять возможные обвинения.

— Пусть Хол тебе расскажет. С его стороны было очень мило встретиться со мной.

— Почему бы нет? Он любит тебя.

Во второй раз за сегодняшний день при упоминании о Холе Труттере Дебора почувствовала себя обманщицей.

Карен нахмурилась, видимо, собираясь сказать что-то еще, и на секунду Дебора испугалась, что Хол рассказал жене о своих чувствах. Потом Карен закрыла рот, прокашлялась и тихо сказала:

— Вообще-то я здесь по делу. У меня уже две недели жутко болит локоть. Ты говорила, что я должна сообщать тебе, если что-то долго меня беспокоит.

— Жутко болит? — переспросила Дебора, сразу заволновавшись. — Какой локоть?

Когда Карен протянула правую руку, Дебора взяла ее и начала нажимать пальцем.

— Болит?

— Нет.

— Здесь?

— Нет.

Чтобы исключить перелом, она нажала еще в нескольких местах, стараясь не причинить подруге боль.

Оставив в покое локоть, Дебора осмотрела запястье, подвигала его в суставе. Это заставило Карен вскрикнуть. Когда Дебора повторила движение, Карен опять запротестовала. Дебора еще раз осмотрела локоть, на этот раз обращая особое внимание на боковое сухожилие.

— Здесь, — сказала Карен, шумно вдохнув.

Дебора села.

— Сколько раз на этой неделе ты играла в теннис?

— Каждый день, но…

— Это не праздное любопытство. Карен, у тебя «локоть теннисиста».

— Женщины в моей команде не получают подобной награды.

Дебора облегченно хихикнула.

— У тебя воспаление локтевого сустава, вызванное игрой в теннис.

— Но я уже пять лет играю каждый день. Почему же вдруг появилась боль?

— Потому что ты играешь каждый день в течение пяти лет.

— Я думала, что-то с костью. Ну, знаешь, правая грудь, правая рука…

Дебора прервала ее.

— Знаю, дорогая. В прошлом году были ребра, в позапрошлом — плечо. Это происходит каждый год.

Карен моргнула.

— Каждый год?

— Ну, последние три года. Сколько прошло после мастэктомии[1]*, шесть лет?

Карен сглотнула.

— Ага. Но страх все еще остался.

— Страх будет всегда. Поэтому ты приходишь ко мне на прием.

— Но если причина психосоматическая, почему я ощущаю боль?

— Ох, Ка. Это не психосоматика. Повреждение настоящее. У тебя воспалено сухожилие на внешней стороне локтя. В другое время года ты просто не обратила бы на это внимания. Причина во времени года.

— Но я же не напоминаю себе сознательно, что приближается годовщина.

— Это необязательно. Твое подсознание и так все помнит.

Похоже, Карен наконец-то расслабилась.

— Локоть теннисиста? Ты уверена?

— Девяносто девять процентов.

— И не нужно делать рентген?

— Нет, если ты возьмешь на пару дней больничный, будешь прикладывать к руке лед и принимать противовоспалительное. Если не наступит улучшение, сделаем снимки.

— Ты думаешь, с моей стороны было глупо бежать сюда?