И станешь ты богом - Александр Костожихин

Внизу остался лес, и теперь на пути лишь изредка попадались кусты и чахлые, кривые берёзы. Под ногами то скользил мох, то осыпались мелкие камешки. Наверху, на самой вершине вытянутого плоскогорья, высились грозные столбы Мань-Пупу-Нер.

Но вот и вытянутая, плоская вершина. Осталось пройти всего несколько десятков шагов до ближайшего каменного изваяния, расписанного заветными письменами, заклинаниями и рисунками. Легенды гласят, что когда-то, в седые времена, семь страшных великанов породила Мать-Земля, которую люди обидели своим пренебрежением. Должны были эти великаны уничтожить весь род человеческий. Испугались люди, бросились к шаманам, просить их, чтобы те умилостивили богов и спасли род людской от неминуемой гибели. И Высшие вняли их просьбам, умилостивили богатыми дарами Мать-Землю. А великанов обратили в каменные столбы и нанесли на них магические заклятия. Раз в год собирались боги на плато для поднесения даров Матери-Земле, дабы не гневалась она более на своих сыновей. Ведь всем известно, что когда гневается Великая мать, трясутся горы, покрываются бездонными трещинами долины, выплёскиваются из недр страшные и губительные для всех огнедышащие реки. И Высшими было запрещено появляться на Мань-Пупу-Нер простым смертным. Ослушникам грозила кара – быть превращенными в камень, как когда-то обратились в них эти великаны. Подношения же богам следовало оставлять у капища, которое находилось возле подножия плато. А может, всё было не так? Кто теперь знает? Легенд и сказаний много. И только истина – одна. Но она скрыта под толщей минувших веков и тысячелетий.

Кудыма властно остановил Гондыра, жестом приказав ему укрыться в увиденной им небольшой выемке. Присел рядом с ним на корточки.

– Не бойся ничего. Было мне видение, после обряда Важэсо касьтылом. Знай, не по своей воле мы пришли сюда. Пригласил меня сам Великий Предок нашего рода – Лось. Приказал мне взять с собой того, кому могу я доверить своё тело, пока душа моя будет общаться с Высшими. И обещал мне, что для этого человека ничто не сочтется за кощунство, ибо он также является приглашённым. Я выбрал тебя.

– Клянусь, Кудыма, я никогда не забуду того, что ты мне сказал. Я никогда не забуду твоего доверия. Делай, что должно, и пусть будет то, что будет. Не беспокойся. Даже если за твоим телом придёт сам Омоль, я загрызу его зубами.

Кудыма ободряюще похлопал Гондыра по плечу. Надел шаманский костюм и лёгким шагом двинулся к столбам.

Теперь уже всё небо, от края и до края, клубилось грозными, чёрными тучами, в которых полыхали зигзаги слепящих зрачки молний; почти непрерывно грохотал гром. Кудыма встал между столбами и поднял руки к небу.

– Га-а-а-а!!! – протяжно прокричал он, перекрывая своим криком рык небес. И вдруг коротко и резко закончил: – Хоть-но!

И снова, протяжно и громко:

– Га-а-а-а!!!

Затем Кудыма, на очень тягучем языке, запел какую-то песню. Чем-то древним и могучим веяло от этих непонятных, протяжных звуков. Вероятно, именно так разговаривали очень далёкие пращуры людей, когда ещё не было разделения на племена, народы и языки. Песня набирала мощь, разносясь громким эхом по окрестностям, и её уже не могли заглушить всё более и более яростные удары грома, следующие вслед за всполохами синих молний. Кудыма, следуя выводимой им мелодии, приступил к танцу. Его тело необычайно быстро и плавно скользило между каменными истуканами, грациозно изгибалось и кружилось вокруг своей оси, то внезапно сжимаясь в тугую пружину, то резко и неуловимо расправляясь в немыслимых прыжках и поворотах. В песне слышались одновременно грохот сражения, шёпот влюблённых, гул водопада, журчание весеннего ручья, шуршание осенних листьев под ногами, лютое завывание зимней вьюги. В ней смешались стон и смех, боль и радость, вызов стихиям и умиротворение. Каждый жест танца дополнял и вносил в песенный ритм что-нибудь новое и особенное. Ни в песне, ни в танце не было раболепного поклонения богам. Как будто равный пришёл разговаривать с равными. И не просто разговаривать, а требовать! Это чувствовалось в каждом звуке, в каждом движении, каждым изгибе или прыжке. Это был могучий вызов Человека всем мирам, включая мир духов и богов!

Тогда Гондыр, влекомый этой силой, доселе ему неведомой, встал в полный рост и, уперев руки в бока, расхохотался прямо в грозовые небеса!

А небо все кружило и бесновалось, закручивая огромные, тяжёлые лиловые тучи в невероятный хоровод. Постепенно из туч стало вырисовываться лицо. Густые брови нависали над бездонными, чернее тьмы, глазами, припухлые щёки и подбородок закрывала косматая борода, на голове клубилась копна густых, нечёсаных волос. Неровная линия толстых губ презрительно изгибалась.

– Га-а-а-а!!! Хоть-но! – выкрикнул прямо в это ужасное лицо вскинувший руки вверх Кудыма, и опять началось безумие его танца под мелодию древней, таинственной песни. По его телу потоками струился пот, в уголках губ застыла пена, глаза стали дикими, и в них отражалось всё окружавшее Кудыму пространство.

Тем временем лицо на небе перестало извергать отдельные молнии – теперь из его глаз сплошным потоком лились непрерывные ослепительные змеи, которые, прошуршав в небе извилистыми толстыми телами, вонзались в плато, кроша в пыль камень и запекая содрогавшуюся землю. От каменных столбов во все стороны летели раскалённые осколки. Рот небесного видения исказился гневной дугой, исторгнув такой грохот, словно сто тысяч кузнецов разом ударили в наковальни. Но ни эти молнии, ни грохот не смогли остановить ни песню, ни танец шамана!

А рядом со всем этим безумием стоял и хохотал Гондыр! Его всего трясло, он выкрикивал какие-то нечленораздельные звуки и потрясал кулаками, угрожая небу. И ничего не боялся! Ушёл, растворился без остатка и страх перед богами, и страх перед судьбой! Осталась, нарастая, одна лишь могучая вера в то, что теперь он может ВСЁ! Как знать, не из-за этого ли знания боги когда-то и запретили появляться здесь человеку? Не поэтому ли забыл человек древние песни и танцы, разбившись на разные, не помнящие родства народы, что они были намеренно искажены богами, впоследствии перемешавшими их языки? Лишь совсем немногим избранным в разные эпохи и времена было дано вспоминать этот язык. Откуда? Они сами не знали.

Наконец две извилистые змеи-молнии настигли и ужалили шамана раздвоенным языком синего пламени. Кудыму отбросило прямо на раскалённые священные письмена. Он упал навзничь и затих. В один миг небо прояснилось. Без следа растаяли грозовые тучи, смолк грохот, пропала духота последних дней, подул свежий ветерок. Гондыр бросился к шаману, оттащил его от каменного столба, присел рядом, оскалив зубы. Скрючились в напряжении его сильные, корявые пальцы, тело приготовилось к прыжку и удару в любом направлении. Воин был готов голыми руками растерзать хоть свирепого зверя, хоть вооруженного человека, хоть духа, хоть самого бога. ОН БОЛЬШЕ НИКОГО И НИЧЕГО НЕ БОЯЛСЯ!

…

Кудыму перенесло на порог какого-то огромного каменного чертога. Он с любопытством огляделся. Но всё кругом было окутано клубящейся дымкой. Сквозь дымку, где-то далеко внизу, просматривалась земля. А точнее, плато Мань-Пупу-Нер. Кудыма разглядел своё тело, рядом с ним – Гондыра. Только вместо каменных столбов он увидел закованных в толстые цепи могучих великанов, поддерживающих на своих крутых плечах своды чертога.