Nevermore - Гарольд Шехтер

— Мэриэнн Муллени? — переспросил полковник с решительно ухарской усмешкой. — Да уж, эта милая малышка была как нельзя более приветлива. Именно, сэр, она показала мне пару штучек, от которых у меня глаза выпучились, точно у лягушки-быка.

— Не сомневаюсь, — сухо ответствовал я. — И какое же из этих чудес, если осмелюсь спросить, в особенности поразило вас?

— Дайте подумать, — пробормотал он, поглаживая широкий, чисто выбритый подбородок. — Взять хоть это великостательный собор — ничего подобного в жизни не видывал. И театр на Холлидей-стрит. И то огроменное здание — там, на Гей-стрит.

— Ах да, — подхватил я. — Здание «Новой экспортно-импортной торговой ассоциации», одной из главенствующих коммерческих структур Балтимора.

— То самое — вот уж фиговина! А еще колоссенная статуя Джорджа Вашингтона, про которую я много слыхал. Вырви-глаз, да и только! Признаться, не слишком-то мне по душе видеть какого угодно человека, будь он хоть президент Соединенных Штатов, вознесенным на такую высоту. Как-то оно не совсем правильно. Хотя наш нынешний ничего бы против не имел, если б и его там поставили. Черт, старина Энди Джексон уж так превознесся, что… Эй, Кротик, что это на вас нашло?

В тот момент я не имел возможности видеть выражение своего лица, но, конечно же, оно сделалось достаточно оригинальным, если вынудило разошедшегося первопроходца споткнуться на полуслове. Но сколь бы странным ни выглядело мое лицо внешне, то было лишь слабое отражение крайнего внутреннего волнения, кое вздымало и колебало мою грудь.

— Какого дьявола, Кротик? — настойчиво повторил полковник.

— Разумеется! — воскликнул я, глядя на лист бумаги, который я по-прежнему сжимал в руках. — Не одно слово, а два!

Резко поднявшись с места, Крокетт зашел за мое кресло и глянул мне через плечо.

— Придержите вожжи, Кротик! — попросил он. — Чересчур вы разогнались, на мой вкус.

— Буквы над кроватью миссис Макриди! Я исходил из гипотезы, что это одно слово. Но предположим, что их два. Учитывая экстраординарные, даже противоестественные обстоятельства, в которых они написаны, — автором послания, полагаю, был не кто иной, как муж, сотворивый сие, а отнюдь не злосчастная жертва, — вполне возможно, что разделяющая слова лакуна была пропущена и они слились воедино.

— Что-то не скумекаю, о чем вы, Кротик.

— Смотрите! — воскликнул я и, взяв карандаш, быстро заполнил четыре пропуска буквами W, X, Р и Т, создав тем самым следующую графему.

NEWEXPORT

— И какого дьявола это значит, Кротик? Ничего не пойму.

— «Новый Экспорт»!

— Вы о том здании, которое я видел с утра — как его бишь?

— Вот именно! Здание «Новой экспортно-импортной торговой ассоциации». Как раз прозвучавшее минуту назад из ваших уст упоминание и подтолкнуло меня к этому выводу.

— Гром и молния! Какое отношение эта контора имеет к несчастной миссис Макриди? — глубоко озадаченным тоном переспросил пограничный житель.

— То-то и оно, полковник Крокетт, — отвечал я, а гроза границ тем временем вернулся к креслу и снова опустился в него. — Позволю себе процитировать Стратфордского Лебе дя: вот в чем вопрос.[23]А что касается ответа — здесь я пока воздержусь от определенного суждения. Я могу лишь предложить свою гипотезу.

— Выкладывайте, Кротик, я весь обратился в слух.

— Я вижу здесь намек на покойного супруга миссис Макриди, Джуниуса, который большую часть своей жизни состоял в числе самых состоятельных граждан Балтимора.

— В последние годы этот джентльмен сделался жертвой превратностей судьбы и почти полностью разорился, что привело к его скорому физическому упадку и преждевременной кончине. Подробности постигшей его катастрофы мне, разумеется, неизвестны. Но когда все это совершалось, ходил слух, что его падению способствовала, если не впрямую спровоцировала его, ожесточенная вражда с членами другого выдающегося балтиморского семейства, а именно — с Ашерами, чье состояние также заметно сократилось из-за этой маниакальной вендетты с Макриди. И не только их богатству был нанесен жестокий удар, но и сам патриарх этого рода, Сэмюел Ашер, как и его ненавистный супротивник Джуниус Макриди, был сокрушен и вскоре также умер, оставив двух взрослых детей, склонных к полному уединению и, по слухам, крайне эксцентричных.

— И как вы, Кротик, во имя всех ангелов и бесов, запихаете в эту историю ваше здание?

Подавшись вперед в кресле, я смерил пограничного жителя жестким немигающим взглядом.

— Согласно сообщениям, публиковавшимся в газетах в пору упадка мистера Макриди, — начал я, — первопричиной горькой распри между ним и Ашерами стало то самое здание, ибо основными патронами этой дорогостоящей и экстравагантной постройки стали оба вышеназванных джентльмена.

Несколько мгновений полковник молчал, нахмурясь и жуя в задумчивости нижнюю губу.

— И вы, стало быть, прикидываете, что эти самые детки Ашера могли руку приложить к убийству миссис Макриди? — уточнил он наконец.

— Учитывая широко распространенный слух об их наклонности к аномальному, если не вовсе ненормальному поведению, и ту ядовитую вражду, что на протяжении многих лет отравляла отношения между обеими сторонами, подобную вероятность нельзя вовсе исключать из рассмотрения.

— В таком случае, — заявил полковник и сразу же поднялся на ноги, — путь наш прям, точно выстрел: начнем с небольшого дружеского визита чтим самым Ашерам. Где они проживают, Кротик?

— Они по-прежнему обитают в доме своих предков, некогда величественном, а ныне пришедшем в упадок особняке, расположенном в некотором отдалении от города, в сельской местности — приблизительно в двадцати милях.

Нахлобучив на голову свою широкополую шляпу, покоритель границы воскликнул:

— Отлично, Кротик, в таком случае нам стоит малость всхрапнуть, а с утра найму нам пару лошадок в конюшне и заеду за вами сразу после завтрака.

— Это предложение кажется мне весьма разумным, — одобрил я, в свою очередь поднимаясь с кресла. — Позвольте проводить вас до двери.

Я вышел впереди полковника из гостиной и по узкому коридору проводил его до парадного входа. На пороге я обернулся к нему и предупредил:

— Еще один момент, полковник Крокетт. Хотя я с величайшей готовностью берусь за это предприятие, одну клаузулу я должен оговорить заблаговременно.

Брови полковника сдвинулись, выражая глубокое недоумение.

— Начиная с этой минуты, я желаю, чтобы вы обращались ко мне по имени, — пояснил я. — Я не могу и не стану более терпеть постоянное сравнение меня с досаждающим людям видом вредителей, известным в науке как Squalopus aquaticus Linnaeus.