На обочине мира - Росс Уэлфорд

– Ну ладно, тогда я пойду… Норман.

Он поворачивается к верстаку, хмыкая.

– Хе-хе! Значит, я теперь Норман? Иди, Мина. И кстати – передай моему сыну, что я не зайду на ужин ни сегодня, ни когда-либо ещё, пока он не научится готовить.

– О. О… ладно.

Не зная, кто его сын, я, конечно, вряд ли смогу это сделать.

Я всё ещё озадачена, когда возвращаюсь домой и нахожу папу на кухне.

Он смотрит на меня и говорит:

– Привет, милая. Быстро же ты улизнула! Дедушку ходила проведать? Как дела у старого плута?

Я недоумённо таращусь на него. Как я уже говорила, мой единственный дедушка живёт в Лидсе.

А дедушка Норман Шафто, напоминавший огромного плюшевого медведя, умер во время большой пандемии, когда я была совсем маленькой, и я почти его не помню.

Если только не… Постойте.

Норман!

Вот почему тот старик казался таким знакомым.

Это мой дедушка.

Я пытаюсь выдавить какие-нибудь слова, переваривая тот факт, что я только что познакомилась со своим дедушкой.

– А, да, я его видела, – удаётся ответить мне. – Он жив! То есть… в смысле… он нормально… Говорит, что не придёт сегодня на ужин и… и…

Стоит ли говорить следующую часть? Она какая-то недобрая.

– И что?

– И… что он не придёт до тех пор, пока ты не научишься готовить. Прости.

На мгновение я пугаюсь, что сказала что-то ужасно плохое. Но через несколько секунд папино лицо расплывается в широченной улыбке, и он начинает смеяться.

– Ха-ха! Ну даёт старикан, а? Вечно меня подкалывает.

Я с облегчением подхватываю его смех и говорю:

– Значит, ты умеешь готовить, да?

Папа смотрит на меня странновато.

– Эм… ну да, Мина. Ты же знаешь.

– Точно. Ага. Ну конечно. – Я опускаюсь на кухонный стул, всё ещё шокированная обнаружением дедушки Нормана.

– Мина? Ты что-то очень побледнела, – говорит папа. – Давай я приготовлю тебе перекусить? Сразу станешь как новенькая. А потом расскажешь мне обо всём, что тебя беспокоит, – обещаю, перебивать не буду!

Раньше папе всегда хорошо удавалось считывать моё настроение. Честное слово, мне иногда кажется, он телепат.

– И не будешь говорить, что это бред собачий?

Он снова смеётся.

– Где ты такое услышала? Как насчёт тоста с красным лестерским сыром и садовыми травами, а?

Вскоре я уже ем папин вкуснейший тост с сыром, но невольно продолжаю подмечать всё новые неправильности. Например, папа наливает мне стакан молока – в этом нет ничего такого. Вот только это молоко в бутылке. Не то чтобы я раньше никогда не видела молока в стеклянных бутылках, просто обычно молоко у нас в пластиковых коробках.

Я с трудом делаю глоток и глубоко вдыхаю. Если сегодня я ухожу отсюда, это, возможно, мой последний шанс разузнать об этом странном мире побольше. Я не знаю даже, с чего начать, но летающие машины кажутся самой подходящей темой.

– Пап? Эти, эм… летающие штуки… – начинаю я и понимаю, что даже не знаю их названия. Это всё равно что описывать машину как «металлическую штуковину с четырьмя колёсами». Ну да ладно, я всё равно уже открыла рот – придётся продолжать. – Знаешь, как та, в которой мы только что ездили…

Папа опять смотрит на меня странно. Он говорит:

– Ты про си-мобиль, Мина?

Так вот как они называются!

– Да! – Я чувствую такое облегчение, что мой голос звучит немного чересчур восторженно. – Ну то есть, да – си-мобили, ясное дело. А когда их изобрели?

Папе интересные вопросы нравятся, и он задумчиво щурится, поджимает губы и отвечает:

– Хм-м. Ну, прототипы появились, ещё когда я был маленьким: старые лётики, на которые садились и крутили педали, чтобы взлететь. Так что это примерно 1990-е. А си-мобили, наверное, появились лет на десять или пятнадцать позже.

– Понятно. А вот эти вот рикшеподобные трайки?

– Ты про?.. Мина, милая. Что с тобой такое? Фрирайдам уже много лет. Вы же проходили это всё в школе? Ну, знаешь – загрязнение, глобальное потепление и Великое Обновление? Цветная Революция? ВВВ?

ВВВ – тот постер в школе!

– Ну да. Ясное дело. – Я знаю, что не стоит выставлять себя ещё более невежественной, но мне до смерти хочется узнать побольше.

Потом на меня накатывает озарение. Я знаю, что папа любит игры – по крайней мере раньше любил – так что я говорю ему, непринуждённо так:

– Слушай, пап, хочешь сыграть в викторину? Я буду ведущей!

Он смеётся.

– Конечно!

Это займёт некоторое время, так что, пока я думаю, я хватаю со столика, на котором обычно заряжаются телефоны, планшеты и всякое-разное (и где теперь их, само собой, нет), карандаш и бумагу. Я выгляжу так, будто подхожу к викторине со всей серьёзностью. Я даже делаю всякие смешные вещи, как папа, когда он ведущий, и использую деревянную ложку как микрофон.

Честно говоря, думаю, мне просто нравится делать вид, что всё нормально.

Я напеваю мелодию из «Игр разума», которые вечно показывают по телику: та-да-да-да-да-а-а-бум!

Пора получить ответы.

Я держу ложку-микрофон и включаю свой лучший телевикторинный голос.

– Прекрасненько! В финал выходит мистер Тед Шафто из Уитли-Бэй. Каждый вопрос принесёт ему тысячу фунтов.

Папа фыркает.

– Тысячу?

– Ну да, пожалуй, не очень реалистично.

– Ещё бы. Хватит только рыбу с картошкой по дороге домой купить, милая! Как насчёт миллиона?

Я сглатываю, хоть это всего лишь воображаемые деньги.

– Ну значит, миллион. – Я добавляю пункт «деньги» в мысленный список совершенно отличающихся вещей. – Нервничаешь, Тед?

Стоя посреди кухни, папа хлопает в ладоши и водит глазами из стороны в сторону.

– О-о, я очень нервничаю, Мина. Столько людей смотрит!

Я люблю, когда папа такой, и стараюсь не думать, сколько времени прошло с тех пор, когда он в последний раз был в дурашливом настроении.

– Ну хорошо, вот первый вопрос. – Тут мне приходится подумать: я не хочу себя выдать. Я знаю, тут много всего по-другому, но что-то ведь осталось таким же, правда? – Он лёгкий. Как зовут британского монарха?

Папа взлаивает от смеха.

– О, это та-а-ак сложно, – с сарказмом говорит он. – Королева, эм… Королева… ох, да как же там, на языке вертится. Точно! Королева Анна Вторая.