Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду - Леонид Фиалковский

Стали известны некоторые данные о потерях танковой бригады за эти последние два дня боев в районе разъезда 74-й км. Очень мало осталось в живых танкистов без машин. Большинство погибли или ранеными и обожженными попали в полевые лечебные учреждения других частей и соединений. В мотострелковом пулеметном батальоне бригады только автоматчиков в строю осталось меньше четверти. Смертельно ранен начальник штаба бригады майор Маликов. Вместо него назначен капитан Калинин.

Ценой жизни большинства людей бригады и других частей и соединений удалось пока задержать наступление врага с юга на Сталинград. Противник понес большие потери в жилой силе и технике и перешел к обороне.

Среда, 12 августа 1942 г. Усложняю себе жизнь.

Наступило время обеда. Направился в расположение кухни. Пробу снять надо, продукты посмотреть. Старшина получал из бригадного склада свежее мясо в эти последние дни. Выдавали на одни сутки из списочного расчета личного состава и прикрепленных, стоящих в роте на довольствии. Привозили мясо к вечеру для выдачи на следующий день. Больше чем на одни сутки не решались брать, ибо стояла днем довольно теплая погода, а хранить негде. Хотелось покушать свежего мяса, которое не видели почти около месяца. Сколько его там попадет на человека. Считай, на довольствии около ста семидесяти человек. На обед сто граммов на человека. Это восемнадцать килограммов. Половина костей. Утром посоветовал поварам отварить мясо с костями в котле и на мясном бульоне сварить суп, а в кашу положить мелко нарезанную мясную мякоть. Должны получиться вкусный суп и каша. Так они обещали сделать. Возле кухни на кирпичах стояли два противня. Под ними еще тлели угли.

— Так что там у вас жарится?

— Смотри, ежели желаешь.

— Почему вы со мной разговариваете на «ты», когда я с вами на «вы»?

— Вы еще очень молоды, и я могу быть на «ты»…

— В армии положено обращаться на «вы». Итак, что там жарится?

— Картошка и мясо.

— Для кого это?

— Для командира, его зампотеха, политрука, особиста, старшины роты, я попробую, Шихалев, и ты можешь покушать.

— Предупреждаю еще раз — обращаться положено на «вы». Чего-то очень расхрабрились за эти дни, пока меня не было здесь.

У него появилась какая-то наглость в поведении, но об этом я ему не стал говорить.

— Открывайте крышки, покажите, что там.

Он снял проволочным крючком крышки.

— Откуда свежий картофель?

— Старшина привез и сказал: только для командира и его заместителей.

На другом противне жарилось нарезанное мелкими кусками мясо — сама мякоть.

— Мяса тут будет килограмма три, что же осталось для всех других?

— То, что осталось, в кашу положил.

— Прошу вас, товарищ Харитонов, мясо из противня выложить в котел с кашей, и пусть все кушают из общего котла. Сейчас же переложите мясо. Выполняйте! Что касается картошки, выясню, если она выдана для всех, то добавите жареную картошку в суп. Суп не испортится от жареной свежей картошки. Итак, выполняйте мое приказание.

— Вам попадет от командира. Ох, как попадет. Предупреждаю!

Мне отступать уже некуда. Тем более что стали собираться красноармейцы и прислушиваться к нашей перепалке. Я знал, что меня ожидают большие неприятности от командира. Он меня и так не жаловал, а сейчас приобрету врага в его лице. Но после всех событий, пережитых на разъезде, после того, как насмотрелся на страдания и муки воинов там, в пекле войны, и здесь, в Зетах, среди гражданского населения, для меня, видно, стало безразлично, как он отреагирует на мой поступок, и я уже не мог поступить иначе. Какой-то голос мне шептал: «Найди удобный повод уйти от кухни, пусть останется так, как есть, не нарывайся на конфликт». А другой заставлял держаться принятого решения.

— Еще раз прошу выполнить мое приказание: немедленно выложите все мясо из противня в котел, если хотите работать поваром.

— Еще посмотрим, кто останется работать, — сказал Харитонов и добавил: — Я пойду, доложу командиру.

— За питание личного состава отвечаю я. Последний раз приказываю!

Видно, в голосе на высоких нотах прозвучала решимость и настойчивость, от которых отступления уже не будет, и это до него дошло. Он посмотрел на меня, развел руками, стал осматриваться по сторонам, остановил взгляд на втором поваре, который стоял растерянный навытяжку с отвислой дрожащей челюстью и за все время не вымолвил ни одного слова, будто что-то застряло в горле.

— Мне что, я солдат, мне что. — Вытер сухие руки о фартук, приложил правую руку к уху и произнес: — Есть выполнять приказ!

Подхватил противень и все его содержимое опрокинул в котел, а противень швырнул на траву.

— Выполнил ваше приказание. Сейчас довольны? Радуйтесь, но и наплачетесь.

Взгляд его выражал злобу. Впервые видел его таким.

— Прекратить, товарищ Харитонов!

— Что же это будет, что будет, ай, что будет? — стал причитать Шихалев.

Вокруг уже стояло немало красноармейцев, командиров — пришли за обедом. Стояли молча. Я никого не видел, не смотрел никому в глаза, но чувствовал затылком, спиной одобрение. Хотел ли прославиться перед личным составом? После прибытия с разъезда на меня уже смотрели другими глазами. Смотрели как на своего, равного, который наравне с другими переносит все тяготы войны и делает свое, нужное для всех остальных дело. Впервые почувствовал уважительное ко мне отношение людей, почувствовал, что люди мне верят и надеются, что в нужную минуту я помогу, окажу необходимую помощь. И я не мог не оправдать их веру в меня. Поэтому, возможно, я так и поступил. И я был рад своему поступку, как ратному подвигу.

Обед готов, многие собрались вокруг кухни. Не слышно обычных реплик, галдежа. Никто не торопил выдавать обед. Стояли и ждали.

— Дайте попробовать приготовленную пищу, — обратился я к Харитонову. — Соли достаточно, крупа, сушеный картофель разварились. Жир и томат-пасту не положили. Добавьте заправку.

— Шихалев! Заправь суп, — крикнул Харитонов помощнику, а сам пошел к котлу с кашей.

Второе блюдо показалось мне очень вкусным. Этими несколькими ложками решил ограничить свой обед. Посмотрел за работой Шихалева. Он положил в кастрюлю томат-пасту, налил растительного масла, видно по норме, что получили для обеда, добавил туда немного жидкого супа из котла, размешал и все вылил опять в котел, где варился суп. Должен был все это прокипятить, но я за это в данный момент не сделал замечания.

— Разрешаю выдачу пищи, — официально сказал я и ушел в кошару автовзвода, где был мой медицинский уголок.

Вынес носилки из кошары, положил под кустарник и улегся. Мои мысли прервал голос красноармейца:

— Товарищ доктор, вас вызывает командир. Еле нашел вас.