Крылья Киприды - Сергей Крупняков

— Страшно? — с усмешкой спросила она.

Сириск резко подхватил ее на руки и развернул в сторону пропасти.

— А тебе страшно?

Гелика в ужасе взглянула вниз — пропасть простиралась прямо под ней. Одно движение — и она погибнет.

Сириск не знал, что творилось за его спиной. Гилара беззвучно вскинула лук, натянула тетиву, но стрелять не решалась. Она понимала, что пораженный стрелой юноша упадет в пропасть вместе с Геликой. Она бросила лук, выхватила меч, рванулась вперед, но в это время увидела: Гелика уже стояла на ногах, тесно прижавшись к Сириску.

— Ты пощадил меня? — прошептала она.

— А разве можно убить цветок? — Сириск улыбнулся и уже не мог оторвать взгляда от ее огромных, бесконечно родных, давно знакомых глаз. — Всю жизнь я искал тебя, — прошептал он. — Мог ли я подумать, что найду тебя здесь?

— Молчи. — Гелика прижалась к нему плотно-плотно, и они стояли так и молчали. Потом они медленно пошли по тропе, и Гелика сорвала маленький цветок.

— Посмотри, какой он неприметный, этот цветок, а какой душистый.

Сириск не заметил, как их губы слились в нежном поцелуе.

— Но аромат от тебя еще прекраснее, — произнес он.

— Это розовое масло, — улыбнулась Гелика.

— Нет, — Сириск нежно целовал ее лицо. — Это ты, вся, как лучший цветок на свете.

Поняв, что они всецело принадлежат друг другу, он всмотрелся в ее лицо: огромные, голубые глаза — он потрогал веки пальцами, точно сомневаясь, что такое может быть, — темные брови слегка вразлет, нежный овал лица. Он провел пальцами, ладонью по щеке и коснулся ее губ. Гелика опустилась на колени, и он уже не мог остановиться: их хитоны, сами собой, точно лепестки роз, разлетелись в разные стороны, и земля поплыла под ногами…

Было темно, и они лежали среди высокой травы, С той стороны озера все еще доносился смех, крики и плеск воды.

— Ты нежный и добрый. — прошептала Гелика. — Совсем не такой, как я думала. Ты, как прохладный родник в жаркую пору.

— А ты мой костер в зимнюю стужу. Я не мог себе представить, что тут, среди лесов и гор…

Сириск стал читать стихи:

— А что ты принесешь в дар Киприде? — спросила Гелика.

— Может быть, вот это? — И Сириск вынул из ножен Гелики острый как бритва нож. — Зачем он тебе… в ночь любви? — спросил он тихо. Гелика рванулась, но Сириск сдержал ее за плечо.

— Я все знаю, Гелика, я вспомнил. Еще в Афинах мне рассказывал один моряк об этом ноже. И о том, для чего он. Что ж, делай свое дело. Ведь таков ваш закон. — Он подал нож Гелике. — Только когда будешь отсекать мне сонному голову, вспомни, что мы говорили о звездах. И ты знаешь, Гелика, я вдруг понял нечто… Еще там, у озера… мы с тобой говорили о том, что нас объединяло… нечто волшебное… я понял, что это…

— Что же?

— А вот, — он снова лег на траву и, глядя на звезды, прошептал. — «То, что нас объединяет выше всех земных препятствий…»

— Выше, — прошептала Гелика.

— «То, что в нас открыло небо, выше главных тайн земли…»

— Выше, — еще тише прошептала она.

— «Приближенье к сердцу жизни и предчувствие ответа: кто, куда, зачем стремится через время и миры…»

— Как прекрасно. — Она посмотрела ему в глаза, и слезинка, маленьким голубым алмазом, блеснула у нее на щеке.

Колокол пропел низким басом, и Гелика рванулась, вскочила, и вдруг, точно подкошенная, упала.

Когда она очнулась, то увидела Сириска, склонившегося над ней, — он промокал краешком хитона слезинки на ее лице.

— Ойропаты никогда не плачут, — громко произнесла она. Сириск ласково улыбнулся. И вдруг Гелика почувствовала — теплая нежность разливается по всему ее телу от сознания, что ты слаба, что это прекрасно быть слабой и нежной и знать, что у тебя есть верный друг, который так нежен и близок, и что всегда можно забиться воробышком под его теплое крыло и знать, что этот кто-то — весь мир.

— Делай свое дело. — Сириск встал на колени и опустил руки.

* * *

У храма Арея уже собрались ойропаты. Еще не взошло солнце, но к колоколу, одиноко стоящему посреди большого поля, идут со всех сторон вчерашние невесты…

И видно сверху запоздалому филину: по кровавому полю маков тянутся темные дорожки в примятой траве. И не понять сверху, то ли это примятые маки устлали каждый путь, то ли кровь от мужских голов окропила их.

Первой пришла Агриппа. Она с презрением бросила голову юного Аристона на жертвенный, еще не подожженный костер из поленьев, и обвела взглядом всех.

— Восемь трутней уже не будут жужжать, — процедила Агриппа, глядя на Мелету. — Где же головы еще двоих?

— Кого нет? — Верховная жрица всмотрелась в лица ойропат, уже пришедших и бросивших головы своих женихов на жертвенник. Они молчали, подавленные и растерянные.

— Нет Гелики! — прокричала Агриппа. — И нет Алкиды!

Верховная подождала еще немного.

— Опоздание ко второму удару колокола — это уже преступление, — обратилась она к Агриппе. — Найти! Отыскать!

Агриппа и все, кто был рядом, устремились туда, где вчера видели Гелику.

* * *

— Нет! — Гелика бросила нож на землю. Она обняла Сириска, и он чуть не задохнулся от аромата густых ее волос.

— Если ты не убьешь меня, — прошептал он, — они убьют тебя. — Он поднял нож и подал Гелике. — Делай свое дело.

Третий удар колокола огласил рассветное плато.

Гелика рванулась.

— Скорее! Скорее! — Она потянула его за руку, и он побежал за ней. Росистая трава хлестала их по ногам. На ходу Сириск успел прихватить кусок хитона. Он разорвал его надвое, и они обмотали свои бедра этой тканью.

Гелика бежала по узкой тропе через плато. Всюду зияли пропасти, но она бежала, и он следовал за нею.

— Скорее… — она потянула его за руку. — Скорее же…

Звук колокола, наконец, растаял в тумане, и Гелика, на мгновение замерев, кинулась вниз по тропе.

— Я знаю… я знаю… — шептала она. — Только одна тропа…

Вскоре они подбежали к краю обрыва. Сириск никогда не заметил бы веревку: она была привязана за камень и уходила вниз, в туман.

— Слава богам! — Гелика простерла руки к небу.

И тут они услышали: сзади, в роще, все громче разносились крики.