Доверься - Ольга Вечная

раскатывает резинку. И тянет меня к себе.

Второй секс длится дольше первого. И он изматывающе восхитителен! Паша любит с наслаждением, с жаждой. Доводит нас обоих до сумасшествия. Его движения то быстрые и частые, обрушивающиеся потоком, лишающие возможности не только двигаться, но и дышать! То медленные и размашистые. При каждом ударе рождающие сладкие разряды тока между ног и покалывания на кончиках пальцев.

Я могу лишь тихонько стонать, впиваясь пальцами в его лопатки.

Больше не пытаюсь сдерживаться, а когда Паша переворачивает меня и берет сзади, и вовсе срываюсь на громкие пошлые стоны. Шлепки от касания наших тел, испарина, вздохи, страстные поцелуи…

Павел доводит меня до трясучки. Кожа не просто пылает, она горит – не притронуться. Я теку под ним, между нами мокро и скользко. Паша совершает еще один резкий толчок и застывает внутри меня. Удовольствие выходит на какой-то новый и безумный уровень, я не владею собой, я просто хочу залезть к нему под кожу. Слиться. Исчезнуть в этом наслаждении.

Оборачиваюсь и сцеловываю капельки пота с его висков. И мне вкусно. Так вкусно, что дрожу от удовольствия с его членом внутри себя. Чувствуя, как Паша во мне кончает.

– Боже, как мне хорошо, Паш, – шепчу обескураженно. Не ожидала, что так хорошо будет сразу. С первой ночи. – Ты потрясающий. Просто потрясающий.

Он выходит из меня, стягивает резинку. Я же быстро поворачиваюсь к нему, чтобы обнял. Что Паша и делает. Так крепко, что больно даже. До хруста косточек, до разрыва сердца. Я жадно дышу им, не могу насытиться. Ногу закидываю повыше и трусь промежностью о его бедро.

Он долго прижимает меня к себе. Мы молчим, обнимаемся, нежимся. Была бы ночь, наверное, заснули бы. А может, и действительно дремлем пару минут. Ведь успокоиться надо. Дыхание восстановить.

Наконец я порываюсь встать, но Паша не пускает.

– Мы не закончили, – говорит серьезно.

– Я проголодалась. А ты? – шепчу примирительно.

Он берет мою ладонь, целует тыльную сторону. Тянет время. Размышляет.

– Нет, не пущу тебя. – Паша слегка улыбается, по голосу слышу.

Он снова прижимается ко мне пахом, и я чувствую, как член опять наливается.

– Я никуда не денусь, – отвечаю тоже с улыбкой, тая от его настойчивости. – Я твоя на всю ночь.

– Ночи будет недостаточно.

Паша водит губами по моим – лениво, медленно и как-то слишком собственнически! Дух захватывает, поджилки трясутся. Я замираю.

– Я тебя хочу, – упорствует он. – Потом ужинать отпущу, обещаю.

Я обнимаю его крепко-крепко, вновь счастливо улыбаясь. Глажу, глажу его лопатки, спину, слегка массирую. Расслабляю. Он мне так нравится!

– Мне действительно надо в душ, хотя бы на минуту. Пожалуйста, Паш… Я вся теку.

– Я знаю.

– Паш, пусти, – произношу чуть строже.

Он нехотя ослабляет хватку. Я встаю, потягиваюсь. Хочу уже пробежать в санузел, но тут его телефон начинает звонить.

Решив потянуть время, открываю шкаф, сама же бросаю быстрый взгляд на экран его мобильного и замечаю одно слово: «Вероника». Закусываю губу.

Без фамилии.

Достаю из шкафа короткий шелковый халат, медленно накидываю на себя.

Паша берет телефон, смотрит на экран, сбрасывает звонок и откладывает мобильный обратно на тумбочку.

– Кто звонит? – уточняю я беспечно.

– С работы.

– Может, что-то важное?

– Может. – Он делает паузу. Потом добавляет: – С середины декабря я работаю каждые выходные. Многие болели, нужно было заменять. На эти два дня меня отпустил главврач. Я просто… устал.

– Усталым ты не выглядишь.

Паша включает ночник, и я медлю пару вдохов, чтобы полюбоваться им – расслабленным. После чего спешу в душ, где меня через несколько минут сменяет хирург.

Освежившись, я собираю с пола апельсины. Ставлю розы в воду. Хлопочу на кухне – ужин, конечно, остыл весь. Нужно разогревать и все такое.

Пока готовлюсь, Паша без носков и рубашки, точнее, в одних джинсах, подходит ко мне. Свежий, бодрый. Волосы по-домашнему влажные после душа. Целует в шею. Потом открывает дверцы шкафчика под раковиной и принимается за починку фильтра.

Ловко меняет колбу, я пока накрываю на стол. Ставлю бокалы, раскладываю столовые приборы, салфетки. Салат, хлеб…

Достаю свечи и расставляю по всей кухне. Зажигаю их. Сантехник-хирург наконец отрывается от фильтра, оглядывает изменившуюся кухню. Молчит. Не знаю, нравится ему или нет. Надеюсь, что я не перебарщиваю.

– Все, ты закончил? – спрашиваю радостно.

– Да, – кивает он.

– Тогда я гашу свет.

Быстро щелкаю по выключателю, и мы утопаем в романтике. Паша поднимается на ноги, берет бутылку вина, штопор. Я присаживаюсь за стол.

На самом деле очень нервничаю. Мы дважды занимались любовью. А теперь ужинаем при свечах.

Смотрю на него. Паша вкручивает штопор в пробку. А потом вдруг отрывается от бутылки, поднимает на меня глаза.

Разглядывает. Улыбается. Широко, как делал сотни раз до этого. Максимально обаятельно. Я улыбку его видела, конечно, она мне сразу понравилась. Но почему-то именно в этот момент, когда он, обнаженный по пояс, на моей кухне для меня вино открывает, сердечная мышца как-то иначе сжимается. Будто ритм меняет. И меня вместе с ним заодно.

Я смотрю на Пашу и понимаю, что влюбляюсь. Вот сейчас. В него. После тысячи поцелуев, после заботы, после его, такого естественного, присутствия в моей жизни. Если не остановлю себя, то рискую втрескаться по-настоящему.

Быстро опускаю глаза. Паша разливает вино.

– За тебя, – говорит, поднимая бокал.

Мы чокаемся. Я выпиваю половину залпом. Паша же осушает бокал до донышка и вновь разливает вино. Щелкает микроволновка. Дальше мы едим. Он рубит с таким удовольствием, что даже забывает хвалить. Я невольно улыбаюсь, наблюдая за тем, как ему вкусно. Адомайтис выглядит расслабленным и довольным. А еще каким-то излишне самоуверенным, определенно знающим себе цену. Я робею и украдкой любуюсь им.

– О чем ты думаешь? – спрашиваю через пару минут.

Паша слегка улыбается.

– Ты классная.

– И чем же?

Он хитро подмигивает.

– Горячая в постели. Интересная. Умная. А еще я никогда не видел такого ровного бензольного кольца из стручковой фасоли. – Паша кивает на мою тарелку.

Я перевожу на нее глаза и вспыхиваю. Дурацкая привычка! Быстро ломаю кольцо вилкой.

– Когда я нервничаю, то всегда или рисую его, или леплю, или вот… выкладываю из подручных материалов.

– Почему ты нервничаешь? Думаешь, я маньяк?

Пожимаю плечами.

– Я мало о тебе