Выход Силой - Андрей Дай

- А ты, девочка, иди куда шла, - гнусаво, и от того, как-то глумливо, посоветовал Баженовой второй лоб. – Тобой мы займемся в другой раз.

- Чего? – вспыхнула Ксения. Она, как я уже успел убедиться, умела смотреть и видеть. И то, что троица недоумков нам не соперники, поняла мгновенно. – Ты с женой так будешь разговаривать, мразота!

- Да ты, слышь… - любитель обнимашек не мог не поддержать соратника, а потому, всего на секунду, отвлекся на девушку. И мне было вовсе не любопытно, что именно друг мразоты собирался сказать.

Очень удачно: его правый бок отлично подставился под удар. А удар в печень очень болезненный. Очень. Настолько, что в глазах темнеет, и мир вокруг становится страшным и враждебным. Наполненный чудовищами. Мной.

Второй удар, снизу вверх, быстрый и сильный, в челюсть. И ногой в колено. Он еще падал, а я уже был возле гнусавого. Поднырнул под глупый и медленный прямой удар рукой, развернулся, чуточку подпрыгнул и ударил раскрытой ладонью по затылку. Жить будет, но белый свет увидит не скоро.

- Летов! Сзади! – хватило бы и первого слова. Опора на крыло автомобиля, и я взлетаю на капот, готовый схватиться с третьим и последним членом делегации. И обнаруживаю улыбающуюся от уха до уха Ксению, поставившую подошву ботиночка на грудь валяющегося у ее ног мужика.

- Видал, как я его? – гордо воскликнула она. Ответа не требовалось. Только восхищение и благодарность за помощь.

- Спасибо, - поклонился я.

- Свои люди, сочтемся, - махнула ладошкой девушка, и тут же обернулась на взвывшую, казалось, у самого уха, полицейскую сирену.

- Всем оставаться на своих местах! – искаженный электроникой голос звучал как-то не страшно. Не убедительно.

- Бежим? – предложила Баженова.

- Смысл? Тут камеры вокруг. Найдут.

И чуть приподнял пустые руки, показывая, что не намерен сопротивляться. То, что это была не попытка похищения, а банальная провокация, понял сразу. И удивился сам себе. Будь я один, не было бы со мной Ксении, ввязываться в драку на глазах у полицейских и стражи – точно бы остерегся. Выходило, что я, как какой-нибудь герой дешевого кинобоевика с непритязательным сюжетом – тфу-тфу три раза – вступил в бой, защищая честь дамы? Докатился, отрыжка тролля!

Горше всего было осознавать, что старики, похоже, догадывались о том, что именно меня ждет. Даже предупреждали. Но почему-то при этом усиленно подталкивали к активным действиям. Зачем? Именно это я и намерен был выяснить после общения с полицейскими.

То-так я не знаю их коварную натуру?! Это я не о служителях правопорядка. С этими-то как раз все понятно: драка была, значит нужно вмешаться. Я о «такоже»-наставниках, привыкших везде и всюду устраивать для меня уроки. Не сомневался: провокация один из них, и мне следовало что-то понять, в чем-то разобраться и сделать для себя какие-то выводы.

Но размышлял я, наблюдая за тем, как полицейские вальяжно выгружают свои немаленькие телеса из автомобиля, о том – чьи же это, все-таки, забавы? Стариков-затейников, или того, кто смотрел на меня хитро прищуренным глазом с небес, маскируясь под бледную дневную луну?

Бежать действительно не было смысла. И именно это, вместо приветствия, заявил краснорожий от чрезмерного напряжения представитель закона.

- Надеюсь, вы умные детишки, и не побежите? Учтите: на регистраторе все зафиксировано. И это ваше агрессивное поведение, и то, как вы вышли из ворот Лицея.

- Нет, - чуточку, самую малость, изогнул я губы в улыбке. – Не побежим.

- Несовершеннолетние? – зачем-то уточнил второй патрульный. Можно подумать в Лицее могли учиться великовозрастные лбы.

- Да, офицер, - улыбалась в тридцать три зуба Ксения. Молодец, девка. Я же видел, что она волнуется. Переживает. Это меня, при живой матери - сироту некому было отругать за проступок. А у Баженовой и родители наверняка строгие, и сестра, с которой моя подруга явно не в лучших отношениях. – Учащиеся Лицея.

- Забирайтесь, учащиеся лицея, - хмыкнул красномордый. – Вам придется проехать с нами до отделения.

- Вы нас арестовываете? – удивилась Ксения.

- Задерживаем, - ткнул указательным пальцем в небо второй. – Медиков мы уже вызвали. Если окажется, что вы нанесли этим…

Тут он ничтоже сумняшеся ткнул носком ботинка в бок так и валяющегося на асфальте лба. Жаль не сильно. Камеры лицейской стражи наверняка бы это зафиксировали, и можно было бы совершенно искренне свалить любые побои потерпевших на непрофессиональные действия патрульных.

- …Господам тяжкие повреждения, у вас, молодежь, возникнут проблемы.

Девушка кивнула и первой села в автомобиль. В ту его часть, что была отделена решеткой от передних сидений. Мне оставалось только последовать за ней.

- Разве вам не нужно дождаться медиков? – спросил я, когда патрульные, не забыв запереть за нами дверь, уселись впереди.

- А это, сопляк, - неожиданно грубо ответил красномордый, усевшийся за руль и теперь тяжело отдувавшийся. – Не твоего ума дело: что нам нужно, а чего нет. На твоем месте я бы больше беспокоился о том, сколько розог достанется твоему заду от отца. Даже не сомневайся! Штраф вам выпишут не маленький.

- У меня нет отца, - хмыкнул я.

- Вот только не надо пытаться нас разжалобить, - включился в разговор второй. – С этими достойными гражданами города ты обошелся куда более жестоко, чем это дозволяется. Так что, как говорится: закон жесток, но это закон!

- Разберемся, - пообещал я, стараясь сохранять рассудок холодным. И все ждал, когда же всплывет тема финансовой помощи правоохранительным органам? Ну, или на худой конец, когда мне предложат позвонить «другу», и умалять о помощи.

- Разберется он, - хрюкнул водитель. – Нет, ты слышал? Он разберется. Ему судья такой вердикт вынесет, закачаешься. А он: разберется!

- Это точно, - поддержал партнера второй. – Семейный бюджет в опасности. Хоть разбирайся, хоть нет. И «дяденьки простите, я больше не буду» тут не пройдет. Ввязался во взрослые дела, ответь как взрослый.

Боги! Ну почему в этой троллевой провокации вы послали участвовать этих двух идиотов? Середина двенадцатого века Империи! Автоматические зонды на Луне замеряют напряжение магического поля, а эти… люди – обычные городские стражники, из самого низшего звена – ведут себя будто бы за окнами век третий, и нас везут на княжье правило. Да и то. Слава Богам, у нобилитета в этой стране все еще были какие-то права, а не одни лишь обязанности.

Мне, если использовать славянский термин, дворянину, их городской суд мог вынести не более чем публичное порицание. Судить, оштрафовать или еще чего больше могли только Имперский Суд по представлению офицеров жандармерии или правитель этой земли. И я сильно сомневался, что процветающая в Берхольме коррупция, затронула и коронных чиновников. Если городские в случае разоблачения могли отделаться увольнением с должности и крупной вирой, то имперским такой либеральный подход и не снился. Плаха, или каторга, если имеются смягчающие обстоятельства. Император мог простить многое, но только не предательство. А оказание имперскими служащими услуг сторонним людям за мзду, воспринимал именно как нарушение клятвы верности.