Избранная для северного дракона - Илана Васина

рубаху и штаны, что играючи уклоняется от ударов и стремительно атакует обоими мечами. Есть что-то смутно знакомое в его очертаниях. Откуда у гражданского такие познания в боевом искусстве?

Погодите, это же… Йемрен?!

Сердце замирает от смеси ужаса и надежды, как вдруг картинка перед глазами проясняется, теряя былую размытость. Пузырь исчезает, просто тает в воздухе, позволяя сделать долгий, жадный вдох. Легкие заполняет долгожданная порция кислорода, а в дрожащие от нетерпения ноздри бьет запах горелой плоти.

«Йемрен в опасности», — понимаю на следующем вдохе.

Кажется, траектория его движений нацелена на то, чтобы не подпустить к нам виедов. Он одновременно отражает атаку шестерых дикарей, наглым роем слетевшихся на одиночного противника. Движется принц легко и настолько быстро, что глаз не может уследить за каждым движением. Но как долго он сможет продолжать в таком духе?

— Как ему помочь? — тормошу Дариуса, неподвижно сидящего рядом. — Йемрен не справится в одиночку! Их слишком много!

— Так подберите меч и зарубите парочку!

— Издеваетесь? — с губ срывается всхлип.

— Если бы! — бросает маг, в неподдельном отчаянии хватаясь за голову. — Издевается здесь только фортуна. Я даже не начинал!

Глава 16

Не попади я в ловушку, Йемрен мог бы бежать вместо того, чтобы подвергать себя опасности. Ворота подняты, стражников, способных его остановить, поблизости нет.

Чувство бессилия и отчасти вины настолько острое, что хочется выть. Только воем тут не поможешь.

Пока наблюдаю за схваткой, каждая секунда тянется часом. От блеска костров, мельтешения шкур, стремительных движений мужчин рябит в глазах. Лязг мечей сотрясает пространство, а сердце с каждым стуком проваливается все глубже.

Когда косматая фигура врага падает на утоптанную землю, боюсь в это поверить. Уложить в одиночку одного из шести громил, каждый из которых с легкостью переплюнет спецназ во владении холодным оружием?

Мне это приснилось?

Поворачиваюсь к Дариусу и снова тереблю за многострадальный манжет:

— Виед мертв, да? Он же не притворяется?

— С колотой раной на шее притворяться в принципе трудновато.

Вскоре медленно оседает вторая фигура, и, когда я тяну пальцы к манжету мага, тот убирает запястье за спину и бурчит:

— Этот тоже мертв. До конца!

К счастью или к несчастью, в нашу сторону сбегаются стражники. Они распыляют внимание врага, поэтому виеды начинают проигрывать гораздо веселее. Последняя пара уцелевших издает особый свист, запрыгивают на споро подлетевших мутантов и трусливо улетают с поля боя.

Пока стражники, кряхтя и покачиваясь, подбирают с земли оружие, сооружают носилки для раненых товарищей, я бросаюсь к Йемрену… Точнее, порываюсь это сделать, но Дариус ловит меня за рукав платья:

— Помните? Для окружающих он сбежавший пленник и ваш пациент. Не более того.

Теперь уже я выдергиваю руку и, возмущенно пыхтя, направляюсь к принцу. Каков наглец этот маг! Он еще будет поучать меня, как общаться с моим…

На этой мысли спотыкаюсь и замедляю ход.

А действительно, кто он мне?

Жертва несправедливого нападения? Пациент? Случайный красавец? Потенциальный гид за дворцовую стену? Каждое из определений выглядит жалкой тенью для Йемрена. Это, как солнце назвать осветительным прибором или грелкой.

Краем глаза замечаю, что некоторые воины направляются к воротам. Сейчас их опустят — и отсюда будет не выбраться без пропуска. А значит, принц снова попадет в камеру, где его прикуют к стене. Одна мысль об этом заставляет содрогнуться.

— Ты как? — Йемрен держится прямо, уверенно, но рубаха, из светлой окончательно ставшая бурой, выдает его с головой. Ранен, причем серьезно и не единожды.

Он с тревогой ощупывают меня взглядом:

— Плохо выглядишь. Побледнела вся.

Как девушку, меня задевает его «плохо выглядишь». Хочется оправдаться, что не по своей вине я бледная. После кислородного голодания и посинеть недолго! Но я жива и здорова — так разве можно здесь жаловаться? Коротко киваю на его рубашку, насквозь пропитанную кровью:

— Я-то цела, а вот тебя пора подлечить. Покажи, где тебя зацепило.

— Нигде.

— Позволь мне немножко помочь… — тяну к нему пальцы, на кончиках которых уже искрится зеленая дымка, но Йемрен отшатывается, не позволяя себя трогать. Приказывает:

— Исцели-ка лучше себя, девочка. Ты и правда плохо выглядишь!

— Я не… — беспомощно развожу руками. Как ему доказать, что мне не привыкать к дефициту кислорода?! — Ты считаешь побледнеть от переживаний — это опаснее, чем потерять море крови?

Йемрен оставляет без ответа мой выпад, невзначай обводит взглядом окружающее пространство, подмечая подбегающих со стороны города воинов. Именно в той стороне находится Темная Башня, из которой узник недавно вырвался на волю. Меня снова охватывает нервное напряжение. Если не поторопится, его скоро схватят!

— Раз ты в состоянии идти, уходи. Ворота вот-вот закроют, но ты еще можешь проскочить!

— Читаешь мои мысли, Избранная. Как раз собирался уходить, — он протягивает мне открытую ладонь, — вместе с тобой.

— Я не могу! Надо забрать собаку, но, — в отчаянии оборачиваюсь на дворец, под завязку наполненный лабиринтами коридоров, — пока я ее заберу, пройдет целая вечность. Не жди меня здесь, беги, пока есть шанс! А я постараюсь выбраться за стену потом. Дариус поможет.

Йемрен устало пожимает широченными плечами и опускает руку.

— Значит, будем ждать собаку.

Мое решение из его губ звучит абсурдом.

Может, я не права? Может, стоит Дариусу доверить псину?

Нет. Он слишком предан своему господину. Если того потребуют интересы Йемрена, маг легко усыпит собаку, и я об этом даже не узнаю.

Какое-то время грызу себя за бездействие.

Жаль, насильно его не вытолкать за ворота! Меня, как дамбу, распирает желание ему помочь, но как это сделать? Разве что попробовать за псиной быстренько сгонять? Только протащить ее сюда незамеченной вряд ли получится…

Внезапно Йемрен, покачнувшись, начинает крениться набок, и я в ужасе бросаюсь к нему. Надо помочь ему опуститься на землю, а потом, наконец, подлечить. Воспользуюсь тем, что он не может больше сопротивляться!

Вот только задуманное сделать не успеваю.

Кто-то очень сильный хватает меня со спины за талию и подтягивает к себе. Очередной виед?! От испуга и возмущения начинаю орать и брыкаться, но меня лишь крепче стискивают, лишая возможности размахнуться или вывернуться, а над ухом раздается знакомый голос:

— Моя истинная не смеет прикасаться к чужому самцу. Никогда. Не при каких обстоятельствах. Ты об этом догадывалась, Ника?

С трудом извернувшись, вижу Кейрона. Лощеного, красивого, злого. Пытаюсь его образумить:

— Он же может умереть, если ему не помочь! Отпусти!

— Пусть лучше сдохнет, чем ты к нему прикоснешься!

— Чертов маньяк! — кричу в запале. — Таких, как ты, нужно отправлять в психушку!

Жесткие пальцы ложатся мне на шею,