Воин пяти Поднебесных: Пророчество - Уэсли Чу

— Вы сказали, что Священная коса обрезана, но вы сами обрезали ее. Говорите, что очаг погас, но вы же его и потушили. Что скажете в свое оправдание, прежде чем я вынесу приговор?

— Кто ты такая, чтобы нас судить? — прошипела предводительница.

По крайней мере, больше она не называла Сали сукой.

— Ты меня спасла только для того, чтобы убить? — тяжело дыша, поинтересовался юноша.

Один из мужчин приблизился к Сали и прищурился.

— Никогда раньше не видел человека, который так ловко владеет кнутом. Кто ты такая?

— Меня зовут Сальминдэ.

У него глаза полезли на лоб.

— Ты не просто Бросок Гадюки, ты — Воля Хана!

— Я из старейшин Незры, — сказала Сали. — Я — часть Целого.

— Ты возвращаешься, — с почтением произнес другой мужчина и упал на колени.

— Да. Возвращаюсь, — мрачно повторила Сали.

Женщина издала сдавленный крик и бросилась к ней. Сали этого не ожидала; кнут чуть было не щелкнул вновь, но тут женщина упала к ее ногам и, рыдая, крикнула:

— Тысяча извинений, Сальминдэ! Мы не знали, что это ты!

Остальные низко опустили головы и взмолились:

— Прости нас! Мы не знали, что это твоя лошадь.

— Неважно чья, — буркнула Сали. — Но вы, должно быть, не заметили клановый знак.

— Значит, ты нас не убьешь? — спросил юноша.

Сали покачала головой.

— Не мое дело решать. Своим беззаконным поведением вы опозорили Анкар. Если вы срезали Священную прядь, вас ждет наказание.

Ответом был новый взрыв рыданий и просьб.

— Что же нам делать? Наши очаги холодны. Мы голодаем.

— Священная коса расплелась!

— Анкара больше нет, а в другом городе нас не примут!

Сали повернулась к мужчине, который произнес эти слова. Именно ему она сломала в драке челюсть.

— Что это значит? Что случилось с Анкаром?

Икуанцы озадаченно переглянулись. Юноша робко поднял руку и спросил:

— Неужели ты не знаешь?

— Конечно, я знаю, что случилось с Ханом. Мы все скорбим о нем, — ответила Сали. — А еще что произошло?

Женщина указала в сторону:

— Посмотри сама.

Сали проследила за ее взглядом. Поначалу она ничего не увидела за линией деревьев, а затем, подняв голову, заметила нечто огромное и темное, вздымающееся к небу. Это было нечто рукотворное. В природе не бывает таких гладких линий и ровных углов. И потом, ни одно дерево или скала таких размеров не удержались бы на поверхности Травяного моря надолго. Сали решила посмотреть поближе.

— Оставайтесь здесь, — велела она. — Это приказываю я, Воля Хана.

И они остались на месте — одни низко поклонились, другие приложили кулак к сердцу. По крайней мере, правила приличия были не до конца ими забыты.

Сали пробиралась сквозь густые заросли, осторожно переставляя ноги. Одно неверное движение — и она, как злополучный новобранец, полетит в бездонную пропасть, скрытую под тонким слоем почвы. Вот почему по Травяному морю было так опасно путешествовать в темноте.

Понадобилось совсем немного времени, чтобы добраться до вытоптанного поля. Судя по всему, урон был нанесен около месяца назад. Большинство гигантских стеблей еще лежало на земле, потихоньку выпрямляясь. Их придавило нечто огромное. Сали внимательно взглянула на огромную конструкцию, поднимавшуюся к небу. Хотя ее поверхность покрывал толстый слой зелени, ошибиться было невозможно: сбоку она увидела гусеницы и колеса.

Перед ней высились искореженные остатки кокона — одного из дюжины огромных подвижных сооружений, из которых состояли движущиеся города катуанцев. Этот кокон, очевидно, находился на наружном краю. Наверху еще виднелись останки подъемного крана и сторожевой башни. Один край кокона полностью погрузился в Травяное море, другой задрался в воздух; половины колес недоставало, а протянутая между ними гусеница была порвана и болталась, как огромная уродливая лиана.

Сали, нагнувшись, исследовала землю вокруг кокона. Большинство следов давно пропали, но некоторые глубокие раны еще хранили память о случившемся. Она потрогала неестественно согнутые стебли. Шрамы месячной давности и небольшие следы от ударов шли по всей длине, до самого корня. Свежая вода омывала раны, которые кокон пробил в земле. Мать говорила Сали, что дождь — это лекарство, которым природа исцеляет раны, нанесенные людьми. Иногда, впрочем, исцеление было невозможно.

Сали выпрямилась и пошла по страшным следам. Судя по тому, под каким углом лежали сломанные стебли, то, что вызвало эту катастрофу, пришло с запада и двигалось быстро, прокладывая себе широкий путь без малейшей заботы о священном море, лежавшем под ногами. Сали обошла кокон и обнаружила два прямоугольных пруда: один — мелкий и зеленый, а другой — полный черной жидкости, похожей на пролитую полдня назад кровь. Следы от полозьев и высохшая смазка. Судя по ширине отпечатков — не просто полозья, а тяжелые волокуши. Все поле свидетельствовало о том, что город отступал.

Сали подошла к кокону и осмотрела его, пытаясь понять, чей он и отчего погиб. Этот кокон был частью Анкара? Что с ним случилось? Почему он оказался так близко к границе с чжунами? Катуанские города не путешествовали во время последнего годового цикла, когда в небе стояли три луны.

Она ничего не понимала.

Старинная катуанская поговорка гласила: «Воюй на рассвете, охоться днем, пируй по вечерам». Этот мудрый совет касался не только времени суток, но и трех годовых циклов. Первый цикл был самым умеренным, с прохладным летом и теплой зимой — то что надо для набегов и битв. Во втором цикле снимали лучший урожай; в это время города путешествовали вслед за кочующими стадами. Третий цикл сурово испытывал людей — их ждали грозовые весны, жаркие лета, дождливые осени и морозные зимы. В это время кланы не покидали своих очагов. Родичи и союзники сходились, готовясь к набегам будущего года. К счастью, третий цикл был самым коротким — он длился всего два месяца. Вскоре наступал новый год, и начинался приятный первый цикл, когда в небе стояли только одно солнце и одна луна. Во втором цикле к ним присоединялась другая луна, зеленая, а в третьем — фиолетовая.

Катуанские астрономы предполагали, что количество лун влияет на суровость погоды. Сали не понимала, при чем тут луна, однако она привыкла не обращать внимания на людей, которые всю жизнь изучали звезды. Времена года и циклы шли, несмотря ни на что. Остальные знания были излишни — за исключением того, как жить в равновесии с окружающим миром.

Найдя подходящее место, Сали полезла наверх. Цепляясь за липковатый стебель, она мысленно перенеслась в иные, безмятежные времена. Сали и ее лучший друг Цзяминь вечно карабкались и скакали по стеблям, иногда поднимаясь до самой макушки и подзадоривая друг друга — кто заберется выше, до самого кончика. Все детство они провели в высоте, прыгая с травины на травину или — что было еще опаснее — играя под пологом листвы и соревнуясь в беге, прыжках, лазании. Мали, ее младшая сестра, почти не отставала, упорно пытаясь доказать, что она в состоянии угнаться за старшими. Но, конечно, ей это не удавалось. С Сали никто не мог соперничать, кроме Цзяминя, но он редко решался искушать судьбу.