Воин пяти Поднебесных: Пророчество - Уэсли Чу
Шрифт:
Интервал:
— Я подумаю.
И тут же об этом пожалела. Мальчик ощутил слабину. Он скрестил руки на груди и высокомерно произнес:
— Возможно, я позволю вам содействовать мне в обучении. Но пресмыкаться перед вами я не стану.
Тайши закатила глаза:
— Я бы в любом случае этого не потерпела. Пресмыкательство — удел придворных хлыщей и беспомощных глупцов. Тем не менее ты будешь делать то, что я велю.
— Ладно, — сказал Цзянь. — Но я пока еще не согласился стать вашим учеником.
Резкие слова были готовы сорваться с языка Тайши, но она вовремя опомнилась.
— Договорились.
Отношения между мастером и учеником — вещь глубоко личная, обе стороны должны дать на это согласие.
Тайши встала.
— Очень хорошо. А теперь поднимайся и ступай в тренировочный зал. У нас много дел. Я буду ждать там.
Она шагнула к лестнице и обернулась.
— И кстати, завари мне чаю.
Цзянь пошевелил оттопыренным мизинцем[4]. За такое оскорбление обычно вызывали на поединок. Вот тебе и примирение.
— Неблагодарный щенок, — буркнула Тайши.
Она шла по лестнице, и на губах у нее играла улыбка.
Какое-никакое, но все-таки это было начало.
Была ранняя ночь, когда Сальминдэ Бросок Гадюки, катуанка родом из Незры, устроилась в своем спальном мешке после целого дня пути и вскоре уже заигрывала с Зарией — духом, посылающим сны. Хотя душой она отдыхала, Сали — так ее звали те, с кем она делила очаг, — никогда не чувствовала себя такой бодрой, как в ту минуту, когда в полусне впитывала звуки и запахи Травяного моря.
Эта земля всегда была живой, особенно в сиянии лун. Сердце Сали пело в тон шелесту леса, радуясь изобилию жизни, которая кипела повсюду в Травяном море — в воздухе, в зарослях, под землей. Сали вдохнула запах почвы, растительности и гнили и ощутила знакомое тепло внутри себя, несмотря даже на вечернюю сырую прохладу.
После двух долгих лет — полных шести циклов, — проведенных в набегах на земли Гиянь, далеко к северу от Травяного моря, поблизости от владений белых дьяволов, приятно было наконец оказаться дома. Сали каждый раз с удивлением обнаруживала, как же сильно она скучала по размеренному колебанию живой земли под ногами. Словно в разлуке от нее отсекали какую-то часть. Холодная бездушная земля Чжун притупляла ощущение связи с Травяным морем. Через полтора месяца пути она наконец вернулась в родные места, и задремавшие чувства ожили.
Блуждающий разум Сали гудел, продолжая впитывать все, что было вокруг. Где-то неподалеку закричала обезьяна. В ответ раздался похожий вопль, но тоном чуть ниже, — это откликнулся соперник. Громко зашелестела листва, и ввысь взлетела стая скворцов. Под Сали, на земле, тяжело дышала лошадь. Нежное создание, выросшее в Чжун, не привыкло к влажному воздуху Травяного моря, особенно осенью третьего цикла. Лошадь задыхалась с тех пор, как впервые перешла с твердой поверхности на непрестанно колеблющуюся под ногами почву.
Колыбельная Травяного моря почти убаюкала Сали, когда до нее донеслись голоса и стук копыт. Девушка немедленно навострила уши. Разум воина никогда не дремлет. Она приоткрыла один глаз, затем второй, но не спешила покидать свое теплое, уютное, как кокон, логовище, устроенное в полом стебле, который качался в шести метрах над землей. По этой тропе нередко кто-нибудь проезжал, хотя для путешествия по опасным, непрерывно меняющимся землям время было неподходящее. Один неверный шаг — и можно свалиться в бездонный водоем, который разверзся сегодня и закроется завтра.
Сали посмотрела наверх и увидела небо во всей красе. Две яркие луны висели рядом, чуть выше верхушек стеблей, а южная окраина неба светилась фиолетовым, возвещая восход третьей луны. С соседнего стебелька свисала небольшая переносная печка, служившая Сали очагом. Она погасла несколько часов назад, но по-прежнему источала тепло.
Чужаки подходили все ближе. Четверо верховых животных, пятеро людей, судя по голосам, в том числе одна женщина. Говорили они негромко, но оживленно. Мужчина и женщина спорили насчет трубного звука, который услышали недавно. Мужчина уверял, что это свирепый бегемот. Женщина — что это огненный павлин, привлекающий самку. Но оба ошибались, поскольку тот и другой перебили бы людей, прежде чем те успели приблизиться. Сали предположила бы, что это червь-дракон, который, несмотря на свое устрашающее название, был совершенно безобиден.
Разговор резко оборвался, когда люди прошли под ней, и мир снова затих, не считая криков обезьян, затеявших новую стычку. Снова запели цикады. К их звону присоединился треск, который исходил от огромной змеи, ползающей по низко нависшей ветке.
С губ Сали сорвался удовлетворенный, хоть и немного печальный вздох. Приятно было вновь оказаться дома, в окружении знакомых опасностей Травяного моря, однако Сали предпочла бы вернуться при иных обстоятельствах.
Она закрыла глаза и позволила себе задремать. Зария снова подошел к ней поздороваться — и тут она вздрогнула. Чего-то не хватало, ощутимо не хватало… затих какой-то знакомый звук. Сали, впрочем, сама не понимала, какой именно.
Она внимательно прислушалась. Звуки Травяного моря были все на месте — скворцы, переругивающиеся обезьяны, змея…
И тут она поняла.
Сали резко села, посмотрела вниз и от удивления разинула рот. Вспыхнувший гнев окончательно вывел ее из состояния блаженной безмятежности.
— Моя лошадь! Да как они посмели!
Сали вскочила и посмотрела на извилистую тропу. Там царил непроглядный мрак, не считая лунных лучей, которые, словно копья, пронизывали полог листвы и окрашивали землю в синий, зеленый и голубой. Она потерла веки пальцами, направляя энергию ци к глазам. Мир сделался зеленоватым, и темнота немного рассеялась.
Далеко впереди двигались смутные тени. Сали перепрыгнула на ближайшую ветку, чуть не столкнувшись со змеей. Ветка согнулась под ее весом и спружинила, послав Сали дальше. Она приземлилась на толстый лист и снова прыгнула, и опять, и опять, устремляясь среди стеблей и ветвей вдогонку за ворами.
Прыжки по стеблям были излюбленным развлечением катуанских ребятишек — Сали всегда в нем преуспевала. Старейшины обычно его запрещали: ничего не стоило получить серьезное увечье или погибнуть. Прыгуны рисковали не только разбиться. Порой они становились жертвой четырехкрылого чешуйчатого куньпэна[5] — птицы-кита, гигантских рогатых орлов гудяо[6] и многих других хищников, которые кружили в небе над лесом, надеясь поживиться лакомым кусочком. Впрочем, за соблюдением запрета никто строго не следил, поскольку все катуанцы в свое время играли в эту игру.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!