Заложник должен молчать - Анатолий Гончар

– А ты? – Голос сделался еще строже.

– А я, вот, – растерянно развел руками боевой подполковник и в нарушение всех норм поведения все же дотянулся до вожделенной фляги. Вот только она была тоже пуста.

– Вы превысили свои полномочия, вы предстанете перед судом… – рыкнули из поднебесья, но подполковник даже не поморщился.

– Да пошел ты… – как-то вяло отмахнулся Шипунов и побрел вдоль трупов, внимательно осматривая их пояса на предмет наличия фляжек… Увы, столь ценного сейчас предмета ни у одного из убитых негров не оказалось…

– Товарищ подполковник, товарищ подполковник! – Входная дверь скрипнула и слегка приоткрылась. – Товарищ подполковник! – снова позвал заглянувший в палатку посыльный. – Вас к телефону.

– Иду… – едва ворочая языком, брякнул Шипунов и, даже не поинтересовавшись, кто его вызывает, начал подниматься с постели.

– О, мифическая сила! – выругался он, поняв, что опереться на затекшую за ночь правую руку не получится. Кое-как сев, подполковник прислушался к своим ощущениям – к удивлению, голова практически не болела, зато сушняк в горле стоял еще тот. Если бы не баклажка минералки, оставшаяся на столе со вчерашнего вечера, он бы, наверное, тут же и умер от терзавшей его жажды. Но повезло. Скрутив пробку, Шипунов надолго приник к горлышку… Напившись, встал, расправил на себе так и не снятую на ночь форму и, придав лицу задумчиво-сосредоточенное выражение, двинулся в сторону палатки Центра боевого управления.

Звонил, как оказалось, отрядный направленец – майор Иванков. Беседа длилась не слишком долго, на все про все ушло минут пять-семь.

«Так, ни о чем», – мысленно прокомментировав подобным образом общее содержание разговора, командир отряда отправился совершать утренний «моцион».

Информация о ночном сне полностью выпала из его памяти.

Мелькнувшее в глубине леса движение теней привлекло мое внимание, я вгляделся: тень мелькнула снова и внезапно на мгновение сгустилась, проступив контурными очертаниями человеческой фигуры. К нам кто-то приближался. Увы, рассмотреть идущего за переплетениями ветвей было совершенно невозможно. Фигура то появлялась, то снова на какое-то время исчезала, размазывалась среди полутеней-полутонов леса. Наконец человек на какое-то время полностью оказался в поле моего зрения.

– Уф, – выдохнул Гордеев, и я вместе с ним тоже облегченно перевел дух – в приближающейся фигуре мы с Вадимом безошибочно определили старшего сержанта Шадрина.

– Свои, – поднялся на ноги я.

Виталик дернулся, вскидывая автомат, но, опознав нас, прибавил скорость.

– Химическая сила! – Зайдя за облюбованный мной куст, старший сержант повалился на землю. – Думал, все, кранты! И о, блин, свезло! – Виталик взял протянутую мной бутылку минералки и надолго прилабунился к ее горлышку. После чего откинулся на спину и блаженно раскинул руки.

– База? – Можно было, конечно, посочувствовать и дать ему наслаждаться моментом до бесконечности, но лично для нас неопределенность еще не закончилась.

– Да. – Шадрину пришлось вернуться к действительности. А благополучное возращение напомнило ему о чувстве голода. – Командир, тушняк есть?

– Естественно. – Я полез в РР и вытащил из его чрева банку тушеной говядины. – Держи!

– О, живем! – Довольно потирая руки, Шадрин вытащил из разгрузки нож, взял банку, вскрыл ее, следом, к моему удивлению, вытащил все из той же разгрузки ложку и, даже не попросив галет, принялся есть.

– Командир! – обратился он к подобравшемуся поближе к нам Гордееву. – Чуть было не засыпался, думал, все, хандец котенку… – Пауза, занятая пережевыванием очередной порции тушенки. – Раза три думал. Первый раз, когда этот урод назад ломанулся. Я едва-едва на землю плюхнуться успел – ни отползти, ни перекатиться. Как шлепнулся, так и замер, на лицо только капюшон натянул и ствол под бок сунул. Как он меня не вычислил… до сих пор не понимаю.

– Домой спешил, – не прерывая говорящего, пробормотал Вадим, и я мысленно с ним согласился.

А Виталик тем временем продолжал рассказывать свои перипетии:

– Ага, спешил, хрен угадали, к деревцу он спешил метрах в пяти от меня. Приспичило ему, блин! Хорошо, эти двое уходить не торопились, стояли зубоскалили. Потом он в свою деревню побежал, а они в глубь леса пошли. Мне ждать пришлось. А когда за ними следом двинул, подумал – все, упустил, но и на этот раз повезло, они вправо свернули, тут я их в прогал и увидел. – Новая порция тушенки, снова короткая пауза, и продолжение рассказа: – На хребет подниматься начали, как камень из-под ноги вывернулся, хрен его знает. Хорошо хоть сразу сообразил в сторону шарахнуться, залег, лежу. Главное, вокруг ни одного кустика нет, и деревья так себе, не укрыться. А тут еще один из боевичков спускаться начал: думал, ну все, я уже и предохранитель оттягивать начал. Но повезло. – Было непонятно, кого имел в виду Шадрин: себя или бандита. – Постоял, постоял, потаращился вокруг, вниз посмотрел, развернулся. Метров двадцать до меня не дошел. Но это ладно, это все хрень. Когда начали подходить к базе, я чуть было на их охранение не напоролся. Эти гады своих пропустили, даже не окликнули. То ли спали, то ли так у них и положено, а я, как ни в чем не бывало, прежнее расстояние выдерживаю. Командир, – повернулся ко мне Виталик, – если бы один из сидевших на фишке боевиков не кашлянул… – Очередная пауза должна была дать нам прочувствовать всю серьезность ситуации. Мог бы и не драматизировать, мы и без того представляли, насколько была важна и рискованна порученная ему задача. – Меня бы там и положили.

– Место запомнил? – Ротный решил, что пора заканчивать «лирическое отступление».

– Само собой, и координаты снял. К самой базе выходить не стал.

– Правильно сделал. – Я покосился на лежавший под деревом рюкзак – пора было топать дальше. Хотя прежде стоило взглянуть на карту местности.

– Координаты давай. – Увидев, что я потянулся к карте, Гордеев моментально понял мои намерения. Виталик вздохнул, перестал жевать, сосредоточился и уверенно выдал: Х… У…

Я пробежал глазами по пересечениям прямых линий. Опсь, а вот и искомая точка. В принципе, место как место, таких в чеченских лесах десятки – два сходящихся меж собой хребта, точнее, один, раздваивающийся к югу и своей формой напоминающий детскую рогатку, тут же и ручей, обрывающийся в полутора квадратах от «чеховского» лагеря, вот, собственно, и все приметы. Относительно ручья – теперь, зная местонахождение базы, можно было с уверенностью предположить, что в его отношении карта ошибается и исток находится гораздо выше обозначенного на карте места. Как, впрочем, и большинство истоков нарисованных на карте ручьев и речушек. Но самый прикол состоял в том, что я за свою бытность в Чечне уже не единожды проходил рядом. Или я ошибаюсь? Нет, все правильно, вот рукоятка рогатки сходится с соседним хребтом, на котором расположена огромная, по своим меркам старая, давно заброшенная база, тянущаяся по хребту метров на триста, если не больше. Проходить-то проходил, но в том-то и дело, что рядом… Из глубины мыслей меня вывел голос ротного: